"Юрий Петухов. Охота на президентов или Жизнь № 8" - читать интересную книгу автора

тельняшки, я тоже времени даром не терял. Мы брали с собой три-четыре
ствола, наволочку патронов и уходили в лес. Это было сто лет назад. Но это
было. Во всех ротах старшинами старшинили сверхсрочники. А у нас - свой
брат, сержант, нашего призыва. Лямку он тянул на совесть. Но дурил с нами
заодно.
Мы сидели на лесной поляне под высокими и прямыми, какими-то нерусскими
дубами, пили одеколон "Шипр" или паршивое мадьярское вино, кислятину и дрянь
несусветную, реже водку. Потом стреляли друг в друга. Потом снова пили... И
у нас не дрожали руки. Надо было просто нацелиться точнехонько в лоб тому,
кто сидел напротив, в трех метрах... а потом нажать спуск. Патроны были
обычные, боевые, других у нас и не было. Пили мы вчетвером. Стреляли по
очереди... пока не косели совсем. Когда косели и дурели, начинали палить
направо и налево, по белкам... которые еще час назад учесали от нас во всю
прыть к австрийской границе. Но это потом... А пока надо было не дернуться,
не скривиться, не пригнуться, не показать, что ты чмо гражданское.
- А-а-а-а-а... - вопили с боков друзья-расстрелыцики с такими
добавками, что хотелось их самих пристрелить. - А-а-аааа!!!
Пуля свистела у виска, сшибала ветки. И наступала твоя очередь.
Старшина стрелял из своего "Макарова", Валерка и Вовка, в основном, из
"калашей", а я чаще из "стеч-кина". Я любил этот пистолет-громилу с его
автоматными патронами, с кобурой-прикладом, он напоминал мне маузер
легендарных времен. Я привык к нему, когда был помощником гранатометчика...
и полюбил. "Макаров" был слишком легкий, вот там рука могла дрогнуть, а
"стечкин" был надежен как Сбербанк в советское время. Я наводил ствол прямо
в лоб старшине или Валерке, кто сидел напротив, выделывался минуты три под
ехидные вопли, поводя стволом с одного глаза на другой, потом на нос... а
потом нажимал пальцем спуск... и чуть-чуть, еле-еле, ну просто на каплю
капельную уводил ствол вправо, всегда вправо и немного вверх, вместе с
нажатием... пуля послушно скользила над виском или возле уха и потом
куролесила в чаще, ломая с треском ветки, или просто растворяясь в тишине.
А мы смеялись и наливали по-новой.
То ли нам жизнь была не дорога, то ли просто дуболо-мами были... Один
раз только Валерка прострелил старшине пилотку из "Макарова". Он так и ходил
до дембеля в дырявой... пижон.
Потом, как обычно, прибегал какой-нибудь перепуганный молодой из
караулки, лепетал чего-то про ротного, про то, что там все на дыбах, думают,
чуть ли не война! чуть ли не инцидент международный! Молодого ставили к
дереву и расстреливали из четырех стволов для острастки... любя, конечно,
невсерьез, просто чтоб служба медом не казалась и чтоб привычка была. Потом
наказывали передать, что, мол, старшина пристреливает новый автомат... и
давали пинка. За полтора последних месяца расстреляли ящик патронов из
ружпарка.
Это было благородно.
Нынче старшины и прапоры в доле с генералами и мичманами крадут
складами, тысячами стволов, миллионами снарядов и миллиардами патронов,
отоваривают чеченегов и банды, а потом - маленький пожар, фейерверк по
телевизору... и на новый склад с повышением.
Тогда было не так. Тогда все было благородно, честь по чести. Наш
срочный старшина признался, что просто расстрелял ящик по пьянке, сам,
один... его поняли и простили. Это было по-нашему, по-русски. Ведь он мог