"Элеонора Филби. Шпион, которого я любила " - читать интересную книгу автора

русские борются за мир. Для них Кеннеди был борцом за мир, и они оплакивали
его смерть. Ким, который много говорил об американской политике, тоже был
глубоко тронут и подавлен этой трагедией.
Перед тем как я попала в больницу, я нечаянно обмолвилась Мелинде
Маклин, что мне не особенно нравилась наша экономка Зина. Обедала ли с ними
их прислуга, курила ли она их сигареты и позволяла ли себе не выполнять
распоряжения хозяйки? - спросила я. "Еще чего не хватало! - ответила
Мелинда. - Она выпивает по утрам чашку кофе, но никогда с нами не ест".
Мелинда сообщила об этом разговоре своим русским знакомым. Их "друзья"
отличались от наших, но они, должно быть, знали друг друга, потому что
бюрократическая машина немедленно пришла в действие. Зина, к которой я
успела привыкнуть, ушла примерно через неделю после того, как я вернулась
из больницы. Мы просили Сергея разрешить ей остаться, но было уже слишком
поздно что-либо изменить.
После больницы, потеряв несколько килограммов веса, я чувствовала
слабость и неустойчивость. Мне делалось страшно при мысли, что придется
заниматься домом без посторонней помощи. Для перемены места мы решили
отправиться в Баку.
...Я пробыла в России всего три месяца, но за те несколько дней в Баку
впервые почувствовала бесконечную печаль Кима. Он никогда не жаловался и ни
разу не критиковал русских. Он ни разу не сказал: "По моей вине ты попала в
ситуацию, о которой даже не думала, когда выходила за меня замуж". Похоже,
что он вообще никогда не думал о необходимости какого-то оправдания, а я в
свою очередь никогда не спрашивала его, почему он не сказал мне правду.
Но, несмотря на всю его дисциплину, я различала в нем глубокое уныние.
Неужели этот одинокий гостиничный номер в Баку и был тем, ради чего он
потратил всю свою жизнь? Возможно, для того чтобы избежать этого
неизбежного вывода, он напился до бесчувствия. В Бейруте я успела
привыкнуть к его регулярным запоям и загадочным депрессиям; по всей
видимости, приезд в Россию не излечил его ни от того, ни от другого.
...День рождения Кима, 1 января 1964 года, мы отметили в
жизнерадостной обстановке Тбилиси, куда перебрались из Баку. В подарок Киму
я нашла только что опубликованный атлас Советского Союза, замечательно
подробный, от которого Ким был просто в восторге. Он привык систематически
изучать новые места, поскольку это было важной частью его подготовки. В
каждом новом городе он привык покупать самую лучшую карту и ходить пешком,
чтобы узнать город как можно лучше.
Мы возвращались поездом в Москву. На этот раз уединиться не удалось,
поскольку в нашем купе ехала молодая женщина с двумя маленькими детьми.
"Почему, - спросила я, - мы не могли получить отдельное купе?" В первый раз
за всю нашу супружескую жизнь Ким потерял самообладание и провел ночь в
коридоре. Он уступил свое место молодой матери, а я проплакала до утра,
мучаясь от бессонницы.

3. МОЯ ПЕРВАЯ РУССКАЯ ЗИМА

"Они - самая счастливая пара в Москве", - говорила о нас Мелинда
Маклин. В этой часто повторяемой фразе я не видела ничего иного, кроме ее
сожаления о собственном браке. Но как бы то ни было, это изречение едва ли
имело какое-то отношение к нам той зимой. Мы любили друг друга еще сильнее,