"Таисия Пьянкова. Чужане" - читать интересную книгу автора

Звук этот заставил ризника немного отвлечься от Лешнева настроения. И
что же Ларивон услыхал? Услыхал преподобный отец, как из темноты, чуть ли не
прямо на него, тихо-тихо пошаркивают об дорогу чьи-то до предела осторожные
ноги. И такие они боязливые, словно бы еще раз да повторно до Матвеева
светлого окна подбирается он сам, отец Ларивон. Господи! Не раздвоился ли и
преподобный батюшка? А ежели не раздвоился, тогда кто же подбирается до
Лешневой хаты? Может, Яков Ундер? А может, Сысой Рептуха не утерпел высидеть
времени - дождаться вестей от попа? Кто ж это из них притемнил подслушать,
какой у Ларивона со мнимым Лешнею разговор складывается?
Хотя ничего хорошего на душе у ризника и до этих шагов не было, однако
же сделалось в ней и того хуже: не любил поп непослушания. Но окликать
ослушника Ларивон не стал, не стал подзывать к себе да укоры ему строить.
Лишь потянул от заплота шею виноватого разглядеть. Тот, ни о чем не
догадываясь, дошаркал до самого окна и внимательно взором уперся в самый
свет...
Ретивое в преподобном Ларивоне зашлось прежде, чем успел он издать хотя
бы малый стон. Не охнул, не квохнул святой отец - так молчуном и поплыл, как
ему тогда показалось, с перевернутой земли да прямо в межзвездную пропасть.
Там его и укрыла от нечистой силы беспамятная немочь. От той самой, которая
со страшной жадностью глядела из ночи в окошко Лешневой избы.
А глядела она - сказать, не поверите, кем.
Глядела она да опять же Матвеем Лешнею!
Из далекого-далекого, надежного укрытия своего воротился батюшка
Ларивон на землю - никто теперь не скажет, на какой день. А за то время,
покуда он "порхал" меж звезд, внизу, в деревне, с Яшкиной неуемной суеты да
с Рептухиного яростного поддакивания, Матвея Лешню заперли-заколотили в его
же собственном доме. Готовая помереть за сына, и Славена, его мать ни в
какую не согласилась покинуть внезапную тюрьму.
Да "тюремщики" больно-то ее и не уговаривали. Раза два-три сокликнули:
желаешь, мол, так выпустим, а потом заложили окна горбылями, дверь замком да
ломом, караульщиков наставили и сами недалече присели ждать, когда поп в
себя воротился да объяснит им, пошто он под заплот свалился да какое в том
Матвеево значение?
- Чем его Лешня так уж из себя выбил, что батюшка Ларивон очухаться
никак не соизволит? - стали они, ожидаючи, гутарить меж собой.
- А ить душа-то Ларивонова тожить, должно, бродит гдей-то, шатается без
хозяина.
- Ну, ты и сравнил... водку с квасом. Ить Ларивонова душа наверняка с
богом теперь беседу ведет; должно быть, решается меж ними, как с Матвеем
поступить...
- А вдруг да царь небесный батюшкину душу при себе пожелает оставить?
Что делать тогда будем?
- Тогда чо, тогда быть Лешневой избе да под красным петухом.
- А со Славеной как? Вот сколь ее перевернуло-то, бедную, за одну ночь.
Выходит, что она сном-духом не знала о сыновних с нечистой силою шашнях:
- Получается, что не знала.
- И кто ж тогда примет на себя такой грех - губить огнем безвинную?
- Иного выхода нет. Ить ее и трогать-то еще никто не трогал, а уж она
заявила: посмейте хоть пальцем до меня коснуться - любого прокляну! Так что
сколь медведю овса ни сыпь - не заржет...