"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автораизделиями домашней кухни, прислушиваясь к каждому звуку в лесу.
Дядя Вася только что закончил чистить пулемет и подошел к новобранцам. - Наш комроты любит, чтобы оружие всегда было в исправности, послышался его ровный, спокойный басок. - Он лично все осмотрит, проверит, расставит наши силы так, что, куда ни сунет фашист морду, будет битым. Да еще и резерв при себе имеет, ну как вам сказать, не такой, как у больших командиров - дивизию или две, а всего-навсего три ручных и один станковый пулемет. В тяжелую минуту боя - это большая подмога. - Василий Ершов оглядел своих слушателей ласковым взглядом, вытер лицо, замасленные руки, закурил. Бывает в бою всяко, - продолжал дядя Вася. - Иной раз так нажмут немцы, что не хватает сил сдерживать. Вот тут и подоспеет командир со своим резервом и получается ладно. Ох, как не охоч отступать наш комроты. Страсть как злится! - Вы говорите, что фашистов крепко бьете. Тогда почему же наши отступают? - спросил один из новичков. - Отступление отступлению рознь, дорогой мой, - внушительным тоном ответил дядя Вася. - Бежать от страха - это одно, отходить с боем - совсем другое. Бить-то мы их бьем крепко, это правда, ребята, а отступаем перед техникой. Уж больно много у них танков, самоходок, транспортеров и авиации. Да что вам доказывать, сами пришли на фронт, все увидите своими глазами. Вы лучше скажите нам, как жизнь в Ленинграде? - Плохая жизнь, - тихо заговорил пожилой красноармеец в новеньком обмундировании. - Поначалу заводы эвакуировали, детей, женщин... А теперь все дороги перерезали немцы... - Неужели перерезали? - посуровел Ершов. - Да, перерезали. Это точно. - Родился и вырос в нем, вот второй раз защищаю. Все разом умолкли и посмотрели в сторону Ленинграда. Сколько в этих взглядах было боли и тревоги и вместе с тем твердой решимости отстоять свой город! После завтрака мы с Ульяновым вернулись на командный пункт роты. У подножия низкорослого кряжистого дуба сидел в накинутой на плечи шинели Круглов. Обхватив руками колени, он задумчиво грыз сухой стебелек травы и смотрел в сторону Ленинграда, который уже был виден невооруженным глазом. Возле Круглова на росистой траве лежал политрук Васильев, закинув руки за голову. Он не отводил глаз от узенькой щели на стволе дерева, у которой хлопотали пчелы. - Виктор, посмотри на пчел. Ты мед любишь? - Нет, спасибо, без меда приторно: с души воротит, когда видишь, как близко подошли немцы к Ленинграду. Офицеры помолчали. Простая, иногда грубоватая, но крепкая фронтовая дружба связывала этих двух людей. Я вспомнил о гибели моего фронтового друга Володи Сидорова. Живо представились его улыбчивые глаза, быстрая речь, уверенная поступь. Где теперь его семья, вернулась ли жена в Ленинград? Как тяжело переживал бы он эти дни, когда решалась судьба великого города. Круглов резким движением сбросил с плеча шинель, достал из кармана портсигар, решительно выплюнул изо рта травинку, взял папиросу в рот, а другую бросил Васильеву: - Хватить грустить. Этим делу не поможешь. Покури да сходи-ка к вновь |
|
|