"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

Тревога кончилась...
Во дворе нашего дома меня встретила тетя Катя. Вид у меня, должно быть,
был ужасный. В течение двух последних суток я не смыкал глаз, а про еду и
вовсе забыл. Дворничиха ни о чем не спросила. Она уже все знала. Молча взяла
меня за руку и, как слепого, увела в свою комнату:
- Вы простите меня, старую дуру, за то, что я вам при встрече не
сказала. Все наша жизнь теперешняя... Жив, жив ваш Володя, у меня он.
Я бросился к стоявшей в углу детской кроватке и увидел спящего сына.
Живой! Невредимый! Мой сын, мое сердце.
От счастья захватило дух, и я целовал исхудалые, морщинистые руки тети
Кати.
Мы осторожно вышли на кухню, прикрыли за собой дверь. Эта добрая
простая русская женщина, держа меня за руки, как ребенка, утешала:
- Вы, Иосиф Иосифович, не должны отчаиваться. У вас есть сын, и вы
должны о нем заботиться.
Я сиял с плеч вещевой мешок, выложил из него на стол остатки пайка, но,
как только присел на диван, заснул и не слыхал, как приходила тетя Катя, как
она положила меня на диван, как сняла с ног сапоги и укрыла одеялом. Когда
проснулся, было семь часов утра. В кухне не было никого. Я тихонько открыл
дверь в комнату и взглянул на спящего Володю. Спустя некоторое время пришла
хозяйка. Она принесла с Невы два ведра воды. В воде плавали мелкие льдинки.
Тетя Катя присела на стул, руки ее дрожали. Она шумно дышала
приоткрытым ртом. В русых бровях блестели серебром иглы морозного инея. Ее
голова медленно склонилась на грудь. Она просидела несколько минут в
полудремоте. Я боялся пошевельнуться, чтобы не нарушить ее покоя.
Вздрогнув, словно от удара, тетя Катя тяжело встала, направилась к
столу, где лежал хлеб. Она пальцами отломила маленькую дольку корки,
положила ее в рот, стала растапливать печку-времянку.
Когда Володя проснулся, он не узнал меня, а потянулся к тете Кате.
- Да что же ты, Володенька, - ласково сказала она, - отца не узнал? Это
твой папа, папа пришел.
Володя повернул голову. Насупившись, глянул мне в лицо, а сам
по-прежнему обеими ручонками крепко держался за шею чужой женщины. Слово
"папа" его успокоило, - по-видимому, он слышал его много раз от матери. И
вот наконец Володя сидит на моих коленях и пальчиками перебирает ордена и
медали.
Под вечер я ушел в райздравотдел и получил для сына направление в
детский дом, Когда я стал прощаться с тетей Катей, она взяла на руки Володю,
прижала к груди и просила ненадолго оставить сына у нее.
- Нельзя, тетя Катя, нельзя.
Я оставил ей адрес детского дома и попросил ее навещать Володю, если
будет время.
Я открыл дверь своей квартиры и вместе с сыном зашел в нее, чтобы
проститься со своим осиротевшим домом. На кухне и в комнатах было темно и
холодно. Нашел лампу - на донышке еще был керосин - и зажег. Володя подошел
к детскому уголку, где на коврике лежали игрушки. Он стал перекладывать их с
места на место, что-то говорил, размахивал ручонками.
Все было по-прежнему на своих местах: на комоде в кожаной рамке стояла
фотография жены и старшего сына Вити. Только теперь, взглянув на нее,
почувствовал я всю глубину своего горя. Не помню, сколько я пролежал вниз