"Альберт Санчес Пиньоль. Пандора в Конго" - читать интересную книгу автора

рисовал каракули на бумаге. Но он вынуждал меня ждать. Таким образом он
подчеркивал свою значимость и умалял мою, ибо тот, кто заставляет ждать,
всегда занимает более высокое положение, чем ждущий. Мне не оставалось
ничего другого, как разглядывать его тонкие усики и совершенную лысину.
Наконец он отложил ручку и сделал жест, который мне предстояло увидеть
еще множество раз: пальцы обеих рук, соединенные вместе, образовывали
небольшую пирамиду, в которую он упирался кончиком носа. Меня для него не
существовало. После нескольких секунд сосредоточенной работы мысли он
обратился ко мне:
- Посмотрите, что я прочитал вчера вечером.
И он указал мне на книжонку доктора Флага, которая покоилась на уголке
стола. По чистой случайности это была та самая повесть, с которой началась
моя карьера литературного негра, - "Пандора в Конго".
- Ее написали вы?
- Имя на обложке - не мое, - уточнил я, - но книга действительно
написана мной.
- У вас живое перо. Я всегда восхищался авторами, которые могут так
писать. Мне самому хотелось бы попробовать счастья на литературном поприще,
если бы не врожденное отсутствие воображения. А ваш литературный дар
достался вам по наследству?
- Я не знаю своих родителей, - сказал я. - Я воспитывался в детском
доме.
- Простите меня. У вас, наверное, было очень тяжелое детство.
- Я был невероятно счастлив.
Детские дома пользовались чрезвычайно дурной славой, поэтому мой ответ
его обескуражил. Поскольку Нортон был человеком крайне самоуверенным, я
почувствовал гордость и удовлетворение, когда мне удалось сбить его с толку.
Он вернулся к литературной теме:
- Как вам удается создать из ничего целую историю?
- Я ничего не создаю, просто следую сценарию, - пояснил я сухо. - Я
ничего не придумываю, только заполняю пробелы.
Нортон покачал головой.
- Возможно, вы и правы, - сказал он тоном человека, который признает
свое невежество в какой-то области, - но я по-прежнему считаю, что у вас
живое перо.
Подозреваю, что он не мог придумать никакой иной похвалы для этой
идиотской литературы. В любом случае, весь этот разговор был не более чем
простой данью вежливости, прологом к разговору, ради которого встретились
два столь разных человека, как мы. Он поменял тему разговора.
- А сколько вам платил доктор Лютер Флаг за каждую книгу?
- Флаг ничего мне не платил, - ответил я. Мое негодование еще не
иссякло, и в голосе прозвучало раздражение: - Флаг платил другому человеку,
этот человек платил Спенсеру, Спенсер - некоему Струбу, а Струб - мне.
Каждый последующий выжимал из меня немного больше соков, чем предыдущий.
- Я заплачу вам втрое больше. Таким образом, вы получите компенсацию за
тройную эксплуатацию.
Я ничего не ответил. Нортон склонился над столом.
- Мне хотелось бы, чтобы вы написали книгу, историю о событиях в
Африке. Молодого человека, который расскажет ее вам, зовут Маркус Гарвей, и
он сидит в тюрьме.