"Альберт Санчес Пиньоль. Пандора в Конго" - читать интересную книгу автора

много мебели и безделушек, но у посетителя создавалось впечатление, что за
этими надежными стенами бессчетные поколения Краверов прожили как в теплом
коконе покоя и тишины, не затрагиваемые бурями и изменениями внешнего мира.
Когда я вошел, мажордом проводил меня в маленькую гостиную, сказав, что меня
немедленно примут. Кто? Разумеется, сам герцог лично. Никогда бы не подумал,
что сильные мира сего могут быть столь доступны.
Это был человек необъятный, как карта мира, и невероятно живой. Его
огромная фигура прекрасно отражала соответствие тела и духа. Картину
дополняли следы шрамов и увечий: например, половина уха была снесена пулей
из арабского мушкета. Герцог напоминал римский Колизей: нанесенные временем
раны не нарушали его облика, а лишь подчеркивали строгость линий. Он излучал
прирожденную властность: когда Чарльз Кравер вошел, мне показалось, что
столик и кресла встали по стойке "смирно", а половицы покорно замерли,
желая, чтобы он на них наступил. Даже у меня возникло неосознанное желание
подтянуться по-военному.
- Ну-ну, - сказал он, приветствуя меня с любезной иронией, - еще одна
книга о генерале Гордоне* и Судане. Когда им только надоест? Наверное,
никогда. Сначала приходили журналисты, потом биографы. Предполагаю, что вы,
вероятно, принадлежите к гильдии историков...
______________
* Гордон, Чарлз Джордж (1833-1885), английский генерал. В 1877-1879,
1884-1885 английский губернатор Судана.

Он произносил свою речь, направляясь ко мне. Я открыл рот как раз
тогда, когда он остановился на расстоянии одного шага.
- Меня привела сюда не личность Гордона, а совсем другая тема, - сказал
я.
Герцог впервые взглянул мне прямо в глаза. Он внимательно меня
рассматривал, словно пытаясь определить, кто я на самом деле и зачем
пожаловал в его дом. Я тщательно взвесил свои слова, потому что не хотел
наносить дополнительные раны человеку, у которого Африка уже отняла двух
сыновей.
- Меня не интересует Судан. Я хотел бы поговорить о Конго.
Мы храним свою боль в шкатулках под ключом. Поразительно, как
одно-единственное слово способно их открыть и выплеснуть содержимое на наши
лица. Два слога слова "Конго" превратили человека, который стоял передо
мной, в совершенно иную личность. Невидимые пальцы оттянули кожу его щек
вниз, словно сила земного притяжения вдруг увеличилась. Его зрачки
расширились. Герцог видел перед собой картину, доступную только ему одному,
и она внушала ему ужас. Я не желал причинять ему боли. Однако Кравер был
профессиональным военным и отреагировал как настоящий офицер: почувствовав
боль, он взял инициативу в свои руки.
- Как ваше имя? - спросил он вдруг энергичным тоном.
- Томсон, мой генерал.
- Будьте добры, назовите ваше полное имя.
- Томас Томсон, генерал.
- Вы дружили с моим сыном Уильямом?
- Нет.
- С Ричардом?
- Нет.