"Луиджи Пиранделло. Брачная ночь" - читать интересную книгу автора

пошуметь и повеселиться.
- Требуем музыки! Слыханное ли дело - свадьба без музыки?! Давайте
плясать! Пошлите за слепым Сидоро... Тащите сюда гитары и мандолины!
Она так пронзительно кричала, что брату пришлось отозвать ее в сторону:
- Перестань, Нела, перестань! Ты должна бы понять, что я не хочу
никакого веселья. Сестра вытаращила на него глаза:
- Как? Это еще почему?
Дон Кирико нахмурился и вздохнул:
- Подумай сама, ведь едва год прошел, как та бедняжка...
- Так ты и вправду еще о ней думаешь? - прервала его донна Нела с
ехидной усмешкой. - И берешь себе другую жену? Ох, бедная Нунциата!
- Да, я снова женюсь, - проговорил дон Кирико, бледнея и опуская
глаза. - Но я не хочу на свадьбе ни музыки, ни танцев. У меня совсем другое
на душе.
Когда солнце стало клониться к закату, он собрался уходить и попросил
тещу приготовить все необходимое для ее дочери.
- Вы же знаете, мне нужно звонить к вечерне, там, наверху.
Перед тем как выйти из дому, Марастелла бросилась матери на шею и опять
разрыдалась; слезам казалось, не будет конца. Бедняжке не хотелось, -
хотелось идти туда с ним одной...
- Да мы тебя проводим, не плачь, - успокоила ее тетка Анто. - Не плачь,
глупенькая!
Однако она и сама плакала, а вместе с ними плакали и все соседки.
Невеселые проводы!
Одна только донна Нела, сестра Кирико, еще более румяная, чем всегда,
не чувствовала никакого волнения: она, по ее словам, гуляла на двенадцати
свадьбах и никогда ни в слезах, ни в сластях недостатка не было.
- Плачет дочь, разлучаясь с матерью, плачет мать, разлучаясь с дочерью.
Так уж заведено! А теперь пропустим еще по стаканчику в утешение и
отправимся восвояси, раз уж Лизи так торопится.
Все тронулись в путь. Это свадебное шествие напоминало скорее
похоронную процессию. И, видя столь печальное зрелище, люди выглядывали из
дверей, высовывались из окон или же останавливались прямо на дороге,
смотрели на них и вздыхали: "Бедная новобрачная!"
Наверху, на небольшой площадке перед оградой, провожающие задержались,
чтобы проститься с Марастеллой, ободрить ее и сказать несколько
напутственных слов. Солнце уже садилось, небо горело красным пламенем, и
море, казалось, тоже пылало. Снизу, из селения, поднимался смутный
непрестанный гул, точно отзвук далекого грома, и волны задорных голосов
ударялись о серовато-белую стену кладбища, погруженного в безмолвие.
Легкий серебристый звон маленького колокола, которым Лизи Кирико
возвестил вечерню, прозвучал для провожающих сигналом к уходу. При звуке
этого колокола стена кладбища показалась всем белее, чем обычно. Быть может,
это произошло из-за сгустившейся темноты. Смеркалось, пора было возвращаться
домой. И все стали торопливо прощаться, хором желая новобрачной счастливой
жизни.
Только мать и две самые близкие подруги остались с неподвижной, как
будто оглушенной Марастеллой. Облака, еще недавно пылавшие в небе, теперь
потемнели и словно окутались дымом.
- Может быть, ненадолго зайдете? - спросил дон Кирико у женщин,