"Алексей Феофилактович Писемский. Масоны" - читать интересную книгу автора

крикнул вам: "Что ты, старый хрыч, тут бормочешь?", а вы, не расслышав и
думая, что это богородица с вами заговорила, откликнулись ей: "А-сь,
мать-пресвятая богородица, а-сь?.." Правда?
- Правда! - подтвердил, нисколько не смутившись, Антип Ильич.
Марфин также на этот разговор не рассердился и не улыбнулся.
Ченцова это еще более взорвало, и он кинулся на неповинную уж ни в чем
толстую книгу.
- Что это за книжища?.. Очень она меня интересует! - сказал он,
пододвигая к себе книгу и хорошо зная, какая это книга.
Марфин строго посмотрел на него, но Ченцов сделал вид, что как будто бы
не заметил того.
- Библия! - произнес он, открыв первую страницу и явно насмешливым
голосом, а затем, перелистовав около трети книги, остановился на картинке,
изображающей царя Давида с небольшой курчавой бородой, в короне, и держащим
в руках что-то вроде лиры. - А богоотец оубо Давид пред сенным ковчегом
скакаше, играя!
Все это Ченцов делал и говорил, разумеется, чтобы раздосадовать
Марфина, но тот оставался невозмутим.
- А что, дядя, царь Давид был выше или ниже вас ростом? - заключил
Ченцов.
- Вероятно, выше, - отвечал кротко и серьезно Марфин: он с твердостию
выдерживал урок смирения, частию чтобы загладить свою вчерашнюю
раздражительность, под влиянием которой он был на бале, а частью и
вследствие наглядного примера, сейчас только данного ему его старым
камердинером; Марфин, по его словам, имел привычку часто всматриваться в
поступки Антипа Ильича, как в правдивое и непогрешимое нравственное зеркало.
- Напротив, мне кажется!.. - не унимался Ченцов. - Я вот видал, как
рисуют - Давид всегда маленький, а Голиаф страшный сравнительно с ним
верзило... Удивляюсь, как не он Давида, а тот его ухлопал!
Тут уж Марфин слегка усмехнулся.
- Велика, видно, Федора, да дура! - проговорил он.
Что слова Федора дура относились к Ченцову, он это понял хорошо, но не
высказал того и решился доехать дядю на другом, более еще действительном для
того предмете.
- Я давно вас, дядя; хотел спросить, действительно ли великий плут и
шарлатан Калиостро{31} был из масонов?
Марфин сначала вспыхнул, а потом сильно нахмурился; Ченцов не ошибся в
расчете: Егору Егорычу более всего был тяжел разговор с племянником о
масонстве, ибо он в этом отношении считал себя много и много виноватым; в
дни своих радужных чаяний и надежд на племянника Егор Егорыч предполагал
образовать из него искреннейшего, душевного и глубоко-мысленного масона; но,
кроме того духовного восприемства, думал сделать его наследником и всего
своего материального богатства, исходатайствовав вместе с тем, чтобы к
фамилии Ченцов была присоединена фамилия Марфин по тому поводу, что Валерьян
был у него единственный родственник мужского пола. Охваченный всеми этими
мечтаниями, начинающий уже стареться холостяк принялся - когда Ченцов едва
только произведен был в гусарские офицеры - раскрывать перед ним свои
мистические и масонские учения. Что касается до самого гусара, то он вряд ли
из жажды просвещения, а не из простого любопытства, притворился, что будто
бы с готовностью выслушивает преподаваемые ему наставления, и в конце концов