"Элизабет Питерс. Проклятье фараона ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

брызгать слюной. Напрасные усилия. Сокровище из помойки благополучно
приземлилось точнехонько на прикрытые шелками толстые колени.
Рамзес был оскорблен до глубины души. Выказать такое пренебрежение к
его замечательной косточке, добытой упорным трудом, можно сказать, до
кровавых мозолей!
- Улонишь! - возмущенно констатировал юный археолог. - Лазобьешь!
Ат-дай!
Это требование он не замедлил подкрепить соответствующими действиями,
в результате которых еще несколько квадратных ярдов необъятных юбок
постигла печальная участь. Прижав зловонный трофей к груди, Рамзес одарил
леди Кэррингтон горестно-укоризненным взглядом и с достоинством удалился.
Умолчу о том, что случилось после. Злорадство, как известно, чувство
недостойное, и нечего потакать ему воспоминаниями о прощании с леди
Кэррингтон.
Пока я, стоя у окна, провожала взглядом шлепающие по лужам экипажи и
умиротворенно напевала себе под нос, Роза занялась уборкой.
- Приготовьте-ка лучше свежего чая, Роза. Профессор Эмерсон приедет с
минуты на минуту.
- Да, мадам. Надеюсь, все прошло удачно, мадам?
- О да! Удачнее не бывает.
- Рада за вас, мадам.
- Спасибо, Роза. И вот что... До чая - никаких сластей юному
джентльмену.
- Разумеется, мадам. - Роза скорбно покачала головой.
Я собиралась к приезду мужа переодеться, но не успела. Эмерсон
вернулся раньше обычного, как всегда с охапкой книг и рукописей, которые,
естественно, тут же полетели на диван. А Эмерсон, прошагав к камину,
вытянул руки и ожесточенно потер ладони.
- Что за мерзкий климат, - пробурчал мой дорогой супруг. - Что за
отвратный день. Зачем ты надела эту гадость?
Вытирать при входе ноги Эмерсон так и не научился. Я скосила глаза на
цепочку следов, темнеющих на свежевымытом полу, затем на Эмерсона... и
готовый сорваться упрек застрял у меня в горле.
За годы нашего брака Эмерсон ничуть не изменился внешне. Шевелюра его
была так же черна, густа и непокорна, плечи так же широки, фигура так же
статна. До встречи со мной он носил бороду. Теперь же - по моей просьбе - с
ней расстался. С его стороны это было невиданной уступкой, поскольку
Эмерсон ненавидит и даже стыдится глубокой вмятинки (слово "ямочка" он
вообще не выносит) на подбородке. Мне же этот незначительный изъян греет
душу как единственный забавный штришок на его возмутительно мужественной
физиономии.
Словом, передо мной был все тот же Эмерсон. Внушительная внешность,
"изысканные" манеры, "любезные" речи. И только в глазах... Этот взгляд я
ловила и прежде, но тем вечером он был особенно заметен. Потому-то грязь на
полу сошла Эмерсону с рук.
- Очаровывала леди Кэррингтон, - сообщила я в ответ на его
комплимент. - Для того и нарядилась. А у тебя как дела? Удачный был день?
- Нет.
- Значит, мы с тобой друзья по несчастью.
- Так тебе и надо, - утешил любимый. - Говорил же - ни к чему