"Элизабет Питерс. Проклятье фараона ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

сообразить, кто среди них лучший.
- Что скажешь, Эмерсон?
Не стану лукавить - ответа я ждала с лихорадочно бьющимся сердцем.
Целый букет разнообразнейших эмоций пышным цветом расцвел в моей груди. О
чувствах к леди Баскервиль упоминать не стану - полагаю, в них вы и сами
разобрались, читатель. Уверена, дамы меня поймут. Невелика радость -
провести целую зиму без мужа, отправив его к черту на кулички в компании с
миссис Скорбящей Нимфой. С другой стороны, наступать на горло его лебединой
песне я тоже не могла...
Эмерсон застыл посреди гостиной, не сводя горящих глаз с прелестной
вдовушки. Вид у него был... ну точь-в-точь узник, перед которым после
долгих лет заключения вдруг распахнулись двери темницы. Пробегавшие по лицу
эмоции я читала с легкостью, точно напечатанные черным по белому слова.
Недоверие. Надежда. Ликующая радость.
Спустя несколько бесконечно долгих секунд Эмерсон издал тоскливый
вздох и сник, уронив голову.
- Нереально.
- Но почему?! - вскинулась леди Баскервиль. - Мой дорогой незабвенный
Генри обо всем позаботился. Ах, как он все предусмотрел! В завещании
выделена щедрая сумма на завершение любых раскопок, начатых при его жизни.
Персонал ждет в Луксоре, готов начать по первому сигналу. Нет лишь главы
экспедиции. Правда, возникли кое-какие сложности. Наши рабочие из местных
жителей... они боятся подходить к гробнице. Невежественный, суеверный
народ...
- Ерунда, - отмахнулся Эмерсон. - С ними я бы разобрался. Нет, леди
Баскервиль, проблема в другом. Наш ребенок еще слишком мал, чтобы мы могли
без опаски взять его с собой в Египет.
В гостиной надолго повисло молчание. Удивленно приподнятые бровки леди
Баскервиль, как это ни невероятно, взлетели еще выше; гостья медленно
развернулась и окинула меня взглядом, в котором читался вполне логичный
вопрос. Высказать этот вопрос вслух леди не позволило воспитание, но и
скрыть изумление оказалось выше ее сил. В самом деле - что за причина для
отказа?! Любой мужчина вцепился бы в столь щедрое предложение мертвой
хваткой, плюнув на полдюжины детей и, если уж на то пошло, на полдюжины жен
в придачу. Эта мысль, несмотря на всю свою очевидность, Эмерсону даже в
голову не пришла! Глубину моей гордости вы оцените, читатель, узнав, какой
благородный жест я сделала в ответ на преданность Эмерсона.
- За нас не волнуйся, дорогой. - Твердость, с которой я произнесла
следующую фразу, делает мне честь. - Мы с Рамзесом прекрасно справимся.
Писать будем каждый день...
- Писать?!! - Эмерсон сверкнул глазами. Клянусь, со стороны могло
показаться, будто он в ярости. - Что за чертовщину ты тут несешь? Знаешь
ведь, без тебя я никуда не поеду!
- Но... - попыталась было я возразить, хотя сердце так и пело от
восторга.
- Не мели чушь, Пибоди! И речи быть не может.
Ах, читатель! Что за сладостный миг, что за триумф выпал на мою долю!
Год жизни можно отдать, лишь бы увидеть потрясение, исказившее небесные
черты леди Баскервиль. И, пожалуй, еще полгода - за ее пристальный взгляд,
выискивающий хоть намек на чары, которыми я намертво приковала к себе мужа!