"Элизабет Питерс. Проклятье фараона ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

толку сетовать на судьбу-злодейку, но даже человек разумный временами
сражается с собственными воспоминаниями. Вот и мне тем вечером пришли на
память иные декабри... когда в безоблачном синем небе у нас над головой
сияло золотое солнце Египта...
Пока я стояла посреди гостиной, с горечью созерцая руины нашего
веселого семейного хаоса и вспоминая лучшие времена, снаружи донеслись
голоса. Подобрав свои вериги - проще говоря, шелестящие шелком юбки, - я
нарисовала на губах фальшивую улыбку.
Описывать чаепитие нет никакого смысла. Воспоминания не из тех, что
греют душу, к тому же, как выяснилось впоследствии, моя жертва оказалась
напрасной. В жизни мне встречались личности и поглупее леди Кэррингтон (ее
супруг, например, - законченный дурак), зато уж такого гармоничного
сочетания злобы и глупости, каким может похвастать эта дама, в целом мире
не сыскать.
Первые минуты прошли под аккомпанемент замечаний, высказанных ее
приторно-ехидным голоском:
- Ах, моя дорога-ая! Что за прелесть это пла-атье! Помнится, года два
назад, когда такой стиль вошел в моду, я тоже была от него без ума-а!
Ну и так далее. Подобные шпильки я пропускаю мимо ушей - с детства не
реагирую на оскорбления. Но кое-что меня все же проняло. Леди Кэррингтон,
видите ли, возомнила, будто это приглашение - полная и безоговорочная
капитуляция, извинения жены за проступок мужа. Ее оплывшее жиром лицо так и
лучилось самодовольством, а тон был полон царственной снисходительности.
Боже! Кажется, меня снова разбирает злость! Глупо и бездарно. Больше
ни слова не скажу. Позволю себе только признаться в том величайшем
удовлетворении, которое мне доставила зависть леди Кэррингтон. Мадам,
разумеется, пыталась скрыть недостойное чувство за любезностью, но ей это
плохо удавалось. Ну еще бы не позавидовать - в роскошной гостиной чистота и
порядок, угощение превосходное, прислуга вышколенная. Роза - просто образец
горничной, но в присутствии леди Кэррингтон она превзошла самое себя.
Белоснежный передничек прямо-таки хрустел от крахмала, а завязки чепца при
ходьбе даже не колыхались. В округе ходили слухи о несусветном
скряжничестве леди Кэррингтон и ее злющем языке, из-за чего слуги в доме не
задерживались. Младшая сестра нашей Розы тоже как-то нанялась к
Кэррингтонам... терпения ей хватило на неделю.
За исключением этого мизерного триумфа, в котором, правда, не было ни
капли моего личного вклада, встречу можно было считать несомненным
провалом. Дамы-соседки, приглашенные исключительно для того, чтобы
замаскировать мою основную цель, во всем соглашались с леди Кэррингтон,
подпевали ей и дружно кивали в ответ на каждое из ее идиотских замечаний.
И, самое печальное, вскоре стало ясно - миссия, порученная мне Эмерсоном,
потерпела фиаско. Леди Кэррингтон и пальцем не пошевелила бы, чтобы нам
посодействовать. Я начала было гадать, не рухнет ли мир, если взять да и
продефилировать вон из гостиной, как произошла форменная катастрофа.
Человек я предусмотрительный, а потому задолго до знаменательного
чаепития убедила Рамзеса - точнее, искренне думала, что убедила, - тихонько
просидеть весь вечер в детской. В ход тогда пошли и уговоры, и откровенный
подкуп, и даже обещание наведаться в кондитерскую. Рамзес способен
поглощать немыслимые количества сладостей без видимого ущерба для аппетита
и пищеварения. Какая жалость, что любовь к конфетам пасует перед его