"Элизабет Питерс. Неугомонная мумия ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

сторону Рамсеса, подсказали мне ответ. Собственно, ничего другого я и не
ожидала. Мальчик стоял в изножье кровати и с любопытством взирал на
больного.
- Это я во всем виноват, мама. Мне нужно было сделать из чего-то
поводок для Бастет.
Любимица Рамсеса, развалившись на полу, хищно рассматривала
противомоскитную сетку. Ее намерения вызывали весьма обоснованные
подозрения, так что поводок и в самом деле необходим. Помнится, я даже
похвалила сына за инициативу. Бастет, подобно преданному псу, повсюду
следовала по пятам за Рамсесом, но в незнакомой обстановке она вполне могла
свернуть с пути истинного и пуститься во все тяжкие. Но только сейчас я
признала в поводке остатки фланелевого пояса, который собственноручно сшила
для Джона.
Первым делом следовало поставить на место кошку:
- Бастет, не вздумай взбираться по сетке! Она предназначена вовсе не
для тебя, а для москитов, так что твоего веса просто не выдержит. - Кошка
бесстрастно посмотрела на меня и заурчала. Я повернулась к сыну: - Почему
ты не воспользовался своим собственным поясом?
- Потому что ты бы сразу заметила, что он пропал, - ответил Рамсес с
прямотой, которая является одной из самых примечательных его черт.
- Да кому нужны эти чертовы пояса? - фыркнул Эмерсон, который метался
по гостиничному номеру, как тигр в клетке. - Отродясь не носил этой дряни!
Послушай, Амелия, ты потратила достаточно времени на игру в доктора. Это
всего лишь легкое недомогание, которое случается у большинства туристов, и
Джон поправится гораздо быстрей, если ты оставишь его в покое. Пойдем, дел
по горло, и мне нужна твоя помощь.
Перед такой просьбой устоять я не могла. Прихватив Рамсеса
(разумеется, вместе с кошкой), мы отправились к себе. Но только я собралась
открыть чемодан с книгами, как Эмерсон схватил меня за руку и потащил к
окну.
Наш номер был на третьем этаже гостиницы и имел небольшой балкончик с
железной оградкой. Окно выходило в парк на площади Эзбекья. Буйствовала
осенняя мимоза; хризантемы и астры спорили друг с другом яркостью красок;
знаменитые александрийские розы радовали глаз нежнейшими оттенками. Но на
этот раз вовсе не цветы (которые я просто обожаю) привлекли мое внимание.
Взгляд скользнул выше, туда, где в сияющей дымке плыли крыши и купола,
минареты и шпили.
Эмерсон глубоко вздохнул, и лицо его озарилось счастливой улыбкой.
Свободной рукой он подхватил Рамсеса. Я разделяла радость, переполнявшую
его сердце: отец знакомил сына с жизнью, которая была для него всем.
Мгновение, исполненное самых высоких чувств... точнее, могло бы стать
таковым, если б Рамсес не вскарабкался на хлипкую балконную загородку и
едва не рухнул вниз.
- Осторожно, бубуська, - проворковал Эмерсон; я поморщилась. - Ты
можешь упасть. Давай папочка тебя подержит.
Бастет, с откровенно презрительной усмешкой, адресованной человеческой
неуклюжести, грациозно уселась на загородке. Шум внизу нарастал - это
возвращающиеся с экскурсий туристы прощались со своими ослами. Внимание
наивных иностранцев пытались привлечь факиры и заклинатели змей, жаждавшие
получить свои бакшиш, с факирами соперничал нестройный хор торговцев