"Элизабет Питерс. Неугомонная мумия ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

цветами и безделушками. По улице маршировал военный оркестр, впереди
вытанцовывал старик, из огромного сосуда поливавший водой дорогу, - дабы
оркестр не поднимал пыль. Детское лицо Рамсеса оставалось бесстрастным.
Впрочем, как и всегда. Разве что смуглые щеки слегка разрумянились - верный
признак сильнейшего возбуждения.
Внезапно Бастет дернулась и вцепилась зубами в собственный бок.
- Не могла она так быстро подхватить блох! - воскликнула я, отправляя
кошку в комнату.
И все же блоха была тут как тут. Я отловила обидчицу, убедилась, что
это единственный экземпляр, после чего заметила:
- Насчет поводка ты хорошо придумал, Рамсес, но эта грязная тряпка не
годится. Завтра же пойдем на базар и купим кожаный ошейник и кожаный
поводок.
Муж с сыном, разумеется, и не подумали оторваться от окна. Эмерсон
увлеченно показывал сыну город. Я не стала им мешать. Пусть Эмерсон
наслаждается моментом; разочарование не заставит себя ждать, когда он
поймет, что обречен несколько дней (и ночей) терпеть общество сына. Рамсес
не мог жить в одной комнате с больным Джоном, да и Джону вряд ли пойдет на
пользу столь беспокойное соседство. Он едва справлялся с нашим чадом, даже
когда находился в полном здравии.
Основная ноша, естественно, падала на мои плечи. Вызвав коридорного, я
отправилась распаковывать вещи.


3

В тот же вечер мы должны были ужинать с нашим старым другом шейхом
Мохаммедом Бахсуром. Он происходил из бедного бедуинского рода и
унаследовал орлиные черты и мужественность представителей этого славного
племени. Рамсеса решено было взять с собой - оставить его в гостинице на
попечении больного Джона нам даже в голову не пришло, - но, по счастью, мои
предчувствия относительно его безобразного поведения совершенно не
оправдались. Почтенный старик приветствовал нас с вежливой учтивостью
истинного сына пустыни; и Рамсес, вопреки своему обыкновению, просидел весь
вечер спокойно и молча.
Я была единственной женщиной на ужине. Жены шейха, разумеется, не
покидали гарема, а европейских дам он хотя и принимал с почтительностью, но
никогда не приглашал на дружеские трапезы. "Женщины, - уверял шейх, - не
способны обсуждать серьезные вопросы".
Нет нужды говорить, я была польщена, что ко мне эта сентенция не
относится, и все же с жаром кинулась защищать пол, к коему имею честь
принадлежать. Судя по всему, хозяину моя горячность пришлась по душе.
Среди гостей были представители самых разных народов. Помимо египтян и
бедуинов на ужине присутствовали мсье Навиль - швейцарский археолог,
голландец Инсингер, а также помощник мсье Нави-ля, приятный молодой человек
по имени Хауард Картер. Еще один господин выделялся пышностью своего
наряда. Его манишка и манжеты сверкали бриллиантами, а грудь украшала
широкая темно-красная лента какого-то иностранного ордена. Он был среднего
роста, но благодаря необычайной худобе казался выше. Черные волосы,
подстриженные короче, чем того требовала мода, блестели от обилия помады,