"Элизабет Питерс. Неугомонная мумия ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

отзывчивый из мужей, вновь прервал свой тяжкий труд и вопросительно
заглянул мне в глаза.
- Скучаешь по собственному кораблю, Пибоди? Ну, ради тебя...
- Нет-нет, дорогой. Честно говоря, путешествие по Нилу было бы высшим
блаженством, но я не променяю на него удовольствие работать вместе с тобой.
Это признание привело еще к одному перерыву; если так пойдет и дальше,
то платье мне удастся застегнуть лишь к завтрашнему утру. Я занялась
пуговицами сама, стараясь не обращать внимания на коварные маневры
Эмерсона, всеми силами пытавшегося помешать мне.
- А знаешь, дражайшая моя Пибоди, мне нравится этот наряд.
Темно-красный цвет тебе к лицу. Похожее платье было на тебе в тот вечер,
когда ты вынудила меня дать обещание жениться на тебе.
- Все шутишь, Эмерсон... - Я придирчиво осмотрела себя в зеркало. - Не
слишком ли вызывающий оттенок для замужней женщины и заботливой мамаши?
Нет? Что ж, как всегда, полагаюсь на твое суждение, дорогой мой супруг.
В моей памяти тоже были живы самые нежные воспоминания о том заветном
платье... Именно в тот романтический вечер Эмерсон предложил мне руку и
сердце. Разумеется, я не вынуждала его жениться на мне, ну разве что...
слегка подтолкнула. С тех пор я всегда слежу за тем, чтобы в моем гардеробе
непременно присутствовало платье глубокого винного оттенка. Правда,
нынешние наряды, по счастью, лишились отвратительного элемента прошлых лет
- турнюра. И теперь я мечтала о том, что вслед за турнюрами, в небытие
канут и омерзительные корсеты. Конечно же, мои корсеты никогда не
отличались той теснотой, которую требует мода, поскольку я глубоко
убеждена, что человеку надобно дышать. Да и вообще я частенько обходилась
без этого гнусного орудия пыток, но к вечернему платью требовался корсет -
для завершенности, так сказать, форм...
Удостоверившись, что наряд мой в порядке, я застегнула на шее любимое
украшение - кулон в виде скарабея. Скарабей был самый настоящий, времен
Тутмоса III, и подарил мне его любимый супруг.
Покончив со своим туалетом, я принялась за Эмерсона. Очень кстати
вернулись Джон с Рамсесом, одна бы я не справилась - мало того, что
запихнуть моего мужа в вечерний костюм дело нелегкое, так Эмерсон еще имеет
пагубную привычку с таким остервенением набрасываться на застежки, пуговицы
и запонки, что они разлетаются во все стороны. Вот и сейчас, если б не
Рамсес, мы бы битый час ползали по полу, заглядывая под шкафы в поисках
запонки. Наш сын и его любимица Бастет справились с этим в мгновение ока.
Усилия наши окупились сторицей, ибо Эмерсон в вечернем туалете
выглядел неотразимо. Синие глаза гневно полыхали на загорелом лице, и эта
ярость добавляла внешности моего мужа особый шарм. Эмерсон всегда гладко
выбрит, но дело вовсе не в аккуратности или патологической опрятности, а
скорее в извращенном вкусе моего ненаглядного. Если бы вдруг бороды вышли
из моды, Эмерсон тотчас бы отрастил на лице косматую поросль.
- Какой ты красивый, папочка, - с восхищением протянул Рамсес. - Но
мне такой костюм не нужен, на нем хорошо видно грязь.
Что правда, то правда. Пришлось отправить Рамсеса в очередной раз
мыться. Судя по всему, пыль под кроватью копилась не один год. Мы
распорядились, чтобы ужин для Джона с Рамсесом принесли в номер, а сами
спустились встречать гостей.
Нельзя сказать, что прием прошел гладко. Но такого никогда не бывает,