"Элизабет Питерс. Неугомонная мумия ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

Большинство археологов обычно публикуют результаты своих работ лет этак
через десять, если вообще публикуют, и на дьявольскую спешку моего мужа
могло толкнуть лишь какое-то чрезвычайное событие.
- Ты сегодня встречался с Питри?
- М-м-м, - отозвался Эмерсон, продолжая терзать бумагу.
- Полагаю, он готовит собственную публикацию на эту тему.
Эмерсон швырнул перо через всю комнату. Глаза его сверкали.
- Дьявол! Проклятье! Питри уже закончил! На следующей неделе он отдаст
книгу в типографию. Можешь себе представить?
Питри, блестящий молодой археолог, был для Эмерсона объектом яростной
ненависти. У них много общего - приверженность к порядку и методу в
археологии, презрение к отсутствию порядка и метода у других археологов и
манера публично выражать свое презрение. Подобное единодушие могло бы
сделать этих двоих друзьями, но, увы, они стали соперниками. И только
мистер Питри и мой Эмерсон имели обыкновение печатать результаты в течение
года. Со временем эта привычка превратилась в нелепое состязание,
демонстрацию мужского превосходства на интеллектуальном уровне, хотя
подобное соревнование вредило работе, приводя - по крайней мере в случае
Питри - к появлению небрежных научных трудов.
Именно об этом я и сказала, надеясь успокоить своего мужа:
- Дорогой мой, Питри, конечно, человек блестящего ума, но он не мог
написать хорошую работу за столь короткое время. А что важнее - качество
или дата публикации?
Разумный довод, как ни странно, не произвел должного эффекта.
- Все важно! - взъярился Эмерсон. - Где, черт побери, мое перо? Я не
могу терять ни мгновения!
- Ты швырнул его в бюст несчастного Сократа, и теперь у бедняги такой
вид, словно его поразила корь.
- Твой юмор, если эти жалкие потуги можно так назвать, совершенно
неуместен, дражайшая моя Пибоди. Не вижу ничего смешного!
Пибоди - это моя девичья фамилия. Эмерсон с самого первого дня
знакомства стал звать меня просто Пибоди, не утруждая себя вежливым
обхождением. Бедный, он надеялся досадить мне своей грубостью, но добился
обратного: ведь меня принимали на равных. Позже это фамильярное обращение,
освященное нежными воспоминаниями, стало символом гармонии в нашем
семействе. По той же трогательной причине мой муж предпочитает, чтобы к
нему я тоже обращалась исключительно по фамилии.
От попыток развеселить Эмерсона пришлось отказаться. Остается выложить
новость, а там будь что будет.
- Сегодня днем я получила от Эвелины телеграмму. Мы должны немедленно
ехать в Элсмир.
Кровь отлила от лица Эмерсона. Мне стало стыдно за свою глупость: мою
опрометчивую фразу этот самый любящий брат и дядя и самый слабоумный из
отцов на свете мог понять весьма своеобразно.
- Все в порядке, Эмерсон! Это хорошая новость. Послушай, что пишет
Эвелина. - Я взяла телеграмму и прочла вслух: - "Прекрасная новость.
Приезжайте разделить ее с нами. Мы так долго вас не видели".
Эмерсон скривил губы, силясь найти слова, чтобы выразить свое
облегчение. Наконец он воскликнул:
- Амелия, более бестактной женщины нет во всей вселенной. Какой дьявол