"Эллис Питерс. Святой вор ("Хроники брата Кадфаэля" #19)" - читать интересную книгу автора

- На рождество он приходил сюда сам, - сказала Доната. - Он меня не
забыл, и я все еще его овечка.
- А как твои дела? - Кадфаэль внимательно глядел в просветленное лицо
женщины.
С леди Донатой не было нужды ходить вокруг да около, она поняла, о чем
спрашивал Кадфаэль.
- Если ты о жизни и смерти, то все хорошо, - ответила она. - Что же
касается боли... Я дошла до того, что могу не обращать на нее внимания. Я
приняла это как долгожданное знамение.
Леди Доната говорила без страха и сожаления, совершенно спокойно, как
бы смирившись с близким концом. Она подняла свои темные глаза на стоявшего
рядом юношу.
- Кого это ты привел ко мне? Твой новый помощник в травном саду?
Тутило подошел ближе, восприняв сказанное как приглашение. Он стоял и
округлившимися глазами взирал на женщину - пышущая жизнью юность и
воплощенная смерть, - однако не ужасался и не жалел ее. Леди Доната не
нуждалась в жалости, а юноша был весьма сообразителен.
- Нет, он не мой помощник, - сказал Кадфаэль, оценивающе глядя на
стройного юношу и отмечая про себя, что, пожалуй, не отказался бы от такого
помощника. - Молодой брат пришел из Рамсейского аббатства вместе со своим
субприором. Аббат Уолтер вернулся в монастырь и созывает домой всех
братьев, дабы восстановить обитель, так как Джеффри де Мандевиль и его
разбойники оставили после себя лишь голые стены. Скоро вы узнаете все
подробности, поскольку субприор Герлуин уединился сейчас с Сулиеном и
пытается столковаться с ним.
- Ничего у него не выйдет, - твердо сказала леди Доната. - Я сожалею,
что его привело к нам столь глубокое заблуждение. Если среди всех своих
злодеяний Джеффри де Мандевиль и сделал что-нибудь хорошее, так это то, что
его вторжение образумило и вернуло домой Сулиена. Мой младший сын не рожден
быть монахом, - сказала она, с задумчивой улыбкой глядя в золотистые глаза
Тутило.
- Примерно так, наверное, сказал один император о первом Тутило, в
честь которого назван наш молодой брат, - заметил Кадфаэль. - Это брат
Тутило, послушник Рамсейской обители. По словам субприора Герлуина, срок
его послушания подходит к концу. Если юношу назвали так неспроста, то,
должно быть, он хороший художник, резчик, певец и музыкант. Однажды король
Карл, по прозванию Толстый, сказал, мол, очень жаль, что такой талантливый
человек вынужден стать монахом. И он проклял того человека, который постриг
Тутило в монахи. Во всяком случае, так рассказывал мне брат Ансельм.
- Как знать, быть может, однажды какой-нибудь король скажет то же
самое и об этом Тутило, - заметила леди Доната, неторопливо оглядывая
юношу. - А быть может, не только король, но и женщина! Ты и впрямь таков,
Тутило?
- Потому меня так и назвали, - честно признался юноша, и легкий
румянец, поднявшийся по его шее из складок капюшона, залил его щеки,
однако, судя по всему, юноша этого вовсе не стеснялся. Он не опустил своих
красивых глаз и не оторвал взора от лица женщины. И на лицо ее, пребывавшее
в последней стадии покоя, неожиданно сошла давно ушедшая красота, сделав
его еще более спокойным и привлекательным. - Я кое-что понимаю в музыке, -
сказал он.