"Александр Пятигорский. В другой компании (Рассказы и сны)" - читать интересную книгу автора

Юрика было нелегко сбить с толку - давало о себе знать многолетнее
пребывание на посту председателя ученого совета института. "Не отвлекай
меня, Косой, - строго сказал он и продолжал: - Потом первый инфаркт, смерть
отца и развод. Малашка тем временем влип в одну идиотскую историю, из
которой я с огромным трудом его вытащил, - потребовались очень высокие
связи, - и устроил его во вполне комфортабельную психиатрическую больницу
санаторного типа. По выходе из нее Малашка весьма разумно решил, что его
незаурядные, но, увы, остававшиеся латентными в условиях почти победившего
коммунизма способности найдут себе применение в одной из испаноязычных
республик Южноамериканского континента, и переехал в Аргентину ("Да, -
кратко суммировал Малашка, - съебал я из Краснокаменной"). Моя вторичная
женитьба, защита докторской и отсутствие Малашки заставили меня на долгие
годы забросить размышления над нашей давнишней загадкой. Я начисто о ней
забыл. Я не вспоминал о ней ни разу до середины января этого года. Малашка
тоже был слишком занят устройством новой жизни на латиноамериканской почве,
чтобы предаваться досужим воспоминаниям нашего детства. Правда, Малашка?" -
"Это как ебать дать", - томно проговорил тот, полулежа в кресле. "Так вот, в
январе я вспомнил. И он, оказывается, тогда же, как явствует из нашей с ним
беседы об этом деле сегодня до встречи с тобой. Мы сопоставили наши
воспоминания, результатом чего и явилась наша четвертая гипотеза. А именно,
что замысел нашей праздничной компании убить Витьку не был первичной
причиной его смерти и что сам этот замысел явился следствием другой причины:
что-то - называй это, как хочешь, - сошло на нас, и оно-то и породило наш
замысел, так сказать, индуцировало его в нас".
Малашка пошел писать и вернулся с еще одной бутылкой шампанского.
"Спен" наполнялся смуглыми красивыми людьми. К моему удивлению, Малашка стал
с ними обмениваться короткими испанскими фразами. Он нам объяснил, что они -
из Мендозы, где у него есть разные "интересы", и что их можно по хриплому
выговору узнать за версту. Юрик отпивал из бокала крошечными глотками. Я
тянул свою вторую за весь вечер рюмку водки. Становилось душно от смешанного
запаха духов, сигарет и соусов.
"Это началось еще до того, как увели Витьку, - вернулся к своему
повествованию Юрик. - Мы продолжали бегать, прыгать, смеяться, но возникла
какая-то новая атмосфера. Мягкая и густая, она хотя и отделяла нас друг от
друга, но в то же время и как бы принуждала каждого из нас двигаться к одной
для всех конечной точке - Витькиной смерти. Как если бы кто-то заранее
придумал то, что все мы должны делать, сжал бы эту мысль в комок, а потом
растворил этот концентрат в воздухе нашей столовой. Но исходная точка
воображения у каждого была своя. За мгновение до того, как это пало на нас,
я в своем воображении дрочил на Ленку Осмолову, сидевшую на первой парте с
растопыренными ногами, мысленно приделав к себе хуй Арнольда Сергеевича.
Покойный Вовочка - я спрашивал его об этом - воображал, как вытащит из
кармана отцовской гимнастерки десятку, когда отец будет спать после обеда, а
Малашка признался, что в этот момент мечтал, как один будет жрать ложкой
вишневое варенье из огромной банки в чулане своей тетки Ариадны. Потом клик,
еще одно мгновенье... и я увидел белый холмик, а на нем что-то бесформенное
светло-серое - смерть Витьки. Затем я увидел стилет, тонкий, как игла, - то,
чем его убить. Вовочка увидел на задней стороне Витькиной шеи темно-серую
точку - точку прокола стилетом. Малашка... да ладно, - все всё видели и все
всё помнят". - "Прекрасно, - сказал я, - но что вы вспомнили в январе и что