"Андрей Платонов. Среди народа" - читать интересную книгу авторавесь свет поперек стоит. Оно и понятно - старательно он жить не может, людей
ведь много, и с каждым в соревнование нужно вступить, делом, стало быть, нужно показать, что ты лучше его. А по делу-то негодный и не поспеет, а жить ему хочется больше годного, удовольствие свое ему надо иметь скорее всех! Вот негодный и нашел себе идею: опростать землю от людей, чтоб их малость осталось, и те тогда напуганные будут и унижение почувствуют, а всю землю с нажитым добром под себя покорить. Тогда живи себе как попало и как хочется: раз весь мир под тобой - тебе стесненья нету, ты сразу лучше всех, и душа покойна, и пузо довольно... Это и я, когда мальчишкой был, всё хотел, чтоб у нас старичок ночью на пчельнике помер - тогда бы я наутро в курень к нему залез и весь мед в его кадушке поел... Вот тебе круговорот жизни какой, Александр Степанович! Немцу, я тут заметил, всегда все ясно бывает, он думает - всю мудрость он постиг. А вот другого человека он не знает, и ни одного человека он не может понять, и от того самого он и погибнет весь без остатка... Махонин слушал старого крестьянина, и у него хорошо делалось на сердце, словно оно было озябшим, а теперь все более согревалось. Он чувствовал, как тепло веры народа и праведность его духа питает его, и судьба его, как русского солдата, благословенна, и сейчас уже, а не в будущем он знает свое счастье. Он видел, из какого большого и правильного расчета живет его народ и почему он безропотно терпит горе войны и надеется на высокую участь в этих погибших селеньях. - Мы их все равно раздолбаем, Семен Иринархович! - сказал майор. - Где ж твоя старуха? Мне ведь некогда! - Старухи за войну от рук отбились, Александр Степанович! - объяснил старый человек. - Но ты потерпи малость - сейчас мы куренка кушать будем. женой. - А чего с ней прощаться - она помирать не собирается... Избушка-баня, в которой они находились до сей поры спокойно, подвинулась с места, и они услышали сотрясение земли. - Это, Александр Степанович, мина большая вздохнула, - сказал Семен Иринархович. - Немец-глупарь и помрет, так все никак не уймется, - ишь как землю смертью наследил!.. - Война, Семен Иринархович, - улыбнулся Махонин. - А смерть на войне нормально живет. - Нормально! - согласился крестьянин. - Правда твоя. Пригнувшись, в баньку вошел ординарец майора Махонина. Он доложил командиру, что батальон зачисляется на отдых во второй эшелон без перемены своего расположения. - Передний край уж далеко вперед валом ушел, товарищ майор! - объяснил ординарец обстановку. - Тут скоро резервы всевобуча будут находиться... * * * Тихо стало окрест Малой Вереи... Было позднее время года; уже наступила зима, и снег улегся в полях мирной пеленой, укрыв землю на долгий сон до весны. Но поверх снега стояли омертвелые колосья некошеного хлеба, добрая рожь, родившаяся в то лето напрасно. Крестьянство в привычном труде взрастило свой хлеб, но убрать рожь у него уже не было ни силы, ни душевной охоты. Иных крестьян немцы увели в свою темную сторону, где заходит солнце, |
|
|