"Леонид Платов. Бухта Потаенная" - читать интересную книгу автора

Поразмыслив над картой, я не замедлил доложить начальнику штаба о том,
что, по-моему, нужно разместить в губе Потаенной новый пост наблюдения и
связи. Оттуда, с высокого берега, просматривается значительная часть
акватории. И вместе с тем служебные и жилые помещения можно со стороны
моря укрыть от наблюдателей, так как тундра в этом месте полого спускается
к востоку.
Начальство согласилось с моими доводами и приказало сформировать
команду нового поста. Этим пришлось непосредственно заниматься мне:
заместитель начальника штаба убыл в командировку, и я в течение двух
недель исполнял его обязанности. Тут-то и появился будущий шестой связист
Потаенной.
На мой письменный стол легли его документы. Если не ошибаюсь,
заявление, написанное на листке, вырванном из школьной тетради в клетку,
выражающее желание уничтожать фашистов, находясь в рядах доблестного
Военно-Морского Флота, затем справка из школы об успешном окончании
седьмого класса и два удостоверения: члена клуба
радиолюбителей-коротковолновиков и участника республиканской
географической олимпиады, получившего вторую премию. Паспорт,
комсомольский билет и метрика якобы сгорели в поезде во время бомбежки,
которой подвергся владелец документов по пути в Архангельск. Подпись на
заявлении была старательная, еще неумелая: "Гальченко Валентин".
Я, разумеется, наложил резолюцию: "Отказать!" И любой, уверяю вас,
сделал бы то же, сидя за моим столом.
Но, как известно, настойчивым везет. А Гальченко Валентин был
настойчив. Причем, что очень важно, не нагло настойчив - сейчас говорят:
"пробивной", - а очень немногословно, деликатно, я бы сказал даже,
гипнотически настойчив.
Он ухитрился перехватить меня по дороге в штаб, который помещался над
Северной Двиной в одном из зданий горкома партии.
Первое впечатление от этого Гальченко было, откровенно говоря, не из
обнадеживающих. Он был невысокий, тощенький и с каким-то, я бы сказал,
наивно-упрямым и вместе с тем застенчивым выражением лица, вдобавок
чрезвычайно белесый. Белесыми были у него и волосы, и брови, и ресницы,
будто мама перед визитом к начальству окунула сыночка в кринку со
сметаной.
Запинаясь, он сообщил, что родом с Украины, уроженец города Ромны.
- В нашем городе родился киноартист Шкурат, который играл старого
казака в фильме "Чапаев", - поспешил добавить проситель, будто это
обстоятельство могло расположить меня в его пользу.
Отец Гальченко Валентина, как выяснилось, воевал на Западном фронте, а
сам он эвакуировался с матерью в Архангельск, где жили родственники. Мать
устроилась в госпитале медсестрой.
- Поезд твой где горел? - спросил я.
- Под станцией Коноша! - торопливо ответил Гальченко. - В третий вагон
ка-ак ахнет бомба!
- А сколько лет тебе, говоришь?
- Восемнадцать, - сказал он и неожиданно запнулся, покраснел.
"Поезд-то, возможно, и горел, - подумал я, - но паспорта скорее всего
не существует вообще в природе. А покраснел посетитель потому, что не
привык еще врать, пусть даже с самыми благородными намерениями".