"Плотин. Эннеады " - читать интересную книгу автора

способность к ощущению, но тот, кто этой способностью обладает. Но если
ощущение есть движение через тело, доходящее вплоть до души, то почему же
душа не ощущает? Само наличие способности к ощущению вполне достаточно,
чтобы соединение ощущало. Однако, если сама по себе эта способность
бездейственна, то как может существовать соединение, каким образом
проявляются в нем и душа, и ее способности?
Ощущает соединение, душа же только присутствует, но не отдает себя
этому соединению или чему-нибудь другому, претворяя тела в животных, то есть
оживляя, и, тем самым, наделяя их способностью к ощущениям и прочим
аффектам, свойственным животным.
Но что тогда есть "мы", и как мы ощущаем? Мы ведь, в сущности, тоже
животные, по крайней мере, в основном, хотя в нас и присутствует нечто
высшее, что не входит в состав прочих живых организмов. Что же касается
способности души к ощущениям, то эта способность относится не к вещам этого,
чувственного мира, но к восприятию следов, отпечатков мира иного,
умопостигаемого. Значит, и чувственные ощущения - это только образ того,
истинного ощущения, которое есть не что иное, как бесстрастное созерцание
вечных эйдосов. Из этого же умопостигаемого мира, откуда душа получает свою
способность управлять животными, к нам приходит и рассудительность, и
мнения, и самая способность к мышлению. Оттуда-то и происходим истинно "мы".
Здесь же мы - смешаны, то есть смешана как бы наша нижняя часть, высшая же -
там, причем наше высшее - в высшей, разумной области души, высшее же прочих
животных, как то львов, орлов и проч., - в более низкой, рождательной ее
части. Человек совпадает с разумной душой, и когда мы рассуждаем, то
действуем сообразно с ней, ибо рассуждение есть деяние души.
Теперь рассмотрим, как мы соотносимся с Умом. Не с Умом в смысле его
эманации, то есть Души, а непосредственно с ним самим. Мы некоторым образом
обладаем Умом (в том, конечно, смысле, что в нас есть нечто разумное), как
чем-то, безусловно превосходящим нас. Мы обладаем им и все вместе, и каждый
по отдельности: вместе, ибо Ум целостен и неделим, вездеприсущ и неизменен;
по отдельности, так как отдельны мы сами, но каждый из нас обладает им в
целости в своей разумной душе. Эйдосы мы также имеем двояко, ибо в Душе они
разделены, в Уме же - пребывают целокупно. А как мы имеем Бога? Как нечто,
высшее и умопостигаемой природы, и бытия Души; мы же сами - оттуда третьи, и
сделаны, как говорит Платон, "из неделимого", идущего свыше, "и из того, что
делимо в телах".* Последнее следует понимать так, что оно (а это не что
иное, как Душа) отдает себя пространственным телам, сколь бы большими они ни
были, оживляя их и все мироздание в целом; и хотя Душа одна, но оказывается
во многих телах, освещая их и творя животные не из себя, но, оставаясь
неизменной, как бы одаряя их своими образами. Это подобно тому, как одно и
то же лицо бывает отражено во многих зеркалах, причем зеркалах разного
качества и расположенных по разному.
* "Тимей".
И первое из всех ощущений - ощущение общности, за ним следуют и другие,
причем высшие порождают более низкие, и так вплоть до самых последних,
растительных и рождательных способностей, уже существенно разнящихся от
творящей Души.
Наша душа имеет природу, свободную от всяческого зла, которое творит и
от которого страдает человек. Но если мнения и суждения - принадлежность
души, то можем ли мы утверждать, что душа - безгрешна? Ведь ложное мнение и