"Уильям Плоумер. Сын королевы Виктории " - читать интересную книгу автора

затянувшееся отсутствие Серафины испытывало его терпение, всё же он каждое
утро вставал в надежде, что сегодня явится Умлилвана с вестью о ней. Однако
день шел за днем, а Умлилвана не появлялся. Фрэнт подумывал уже было
отправить ему послание, но, так как оно могло быть только устным, решил, что
благоразумнее отказаться от этой мысли. А когда он однажды рискнул
осведомиться об Умлилване, чтобы узнать, действительно ли он брат Серафины,
оказалось, что те, с кем он говорил, не слыхали ни о нем, ни о ней. По ночам
он лежал, скинув всё до последней нитки, обливаясь потом, терзаясь мукой при
мысли о Серафине, вспоминая ее движения, ее "печальную красу", сладость
прикосновения к ее телу.
- Фрэнту следовало поехать с нами, - заметил Мак-Гэвин жене. - У него
временами определенно разливается желчь.
- От такой погоды у кого угодно желчь разольется, - отозвалась она. - Я
всегда говорила, что январь - худший месяц в году. Самая вредная для печени
пора. Но, по-моему, у него не в порядке нервы, а не печень.
Спору нет, январь всегда был плохим месяцем в Мадумби, но в этом году
он казался особенно мучительным. Уже много недель не выпадало дождя, и вся
природа томилась от жажды. Стояла сухая, изнуряющая жара. А затем по утрам
стали собираться тучи, к полудню они затягивали всё небо, изредка гремел
гром, а раз даже несколько капель упало на пыльную землю, словно плевок
дьявола откуда-то с недосягаемой высоты. Каждое утро сулило грозу, и Фрэнт
представлял себе, как будет пахнуть напоенная дождем земля, каким прохладным
станет воздух, как в сумерках появятся летучие муравьи, но каждый вечер тучи
рассеивались и на вельд* свирепо смотрели надменно сверкающие звезды или
раскаленная луна. Утром Фрэнт говорил себе: "Умлилвана придет сегодня, а
может, и сама Серафина", - но вечер заставал его в одиночестве, измученного,
не находящего себе места. Даже туземцы стали ссориться друг с другом, -
засуха грозила их посевам. Воздух, казалось, источал электричество, и все
нервы, утомленные долгим напряжением, были натянуты, как струна, в ожидании
грозы, которая всё не разражалась.
______________
* Южноафриканская степь.

Уже и Мак-Гэвин стал всё чаще поглядывать на небо - на большие кучевые
облака, нависавшие днем над Мадумби. "Если в ближайшие дни ничего не
изменится, дело плохо", - говорил он.
Так ждут землетрясения, революции, судного дня. Ужасно предвидеть
неизбежное и не знать, когда оно произойдет. "Нам нужна только одна гроза,
чтобы очистить воздух", - каждый день повторяла миссис Мак-Гэвин, и Фрэнт
чувствовал, что готов ее убить. Пот струйками сбегал у него по спине,
перегретая кровь воспламеняла чрезмерно возбужденное воображение, он всё
хуже спал и ел. Торговля почти замерла, мало кто мог теперь одолеть крутой
подъем к Мадумби, а когда лавка пустовала, было еще тяжелей. Солнце уже с
утра накаляло рифленое железо, и в помещении не только днем, но даже и ночью
стояла немыслимая жара. До фактории доходили слухи о том, что от солнечных
лучей, собранных в фокус пустой бутылки, вспыхнула трава и сгорело несколько
хижин; что молодой крокодил поднялся по одному из притоков Умгази и его
нашли менее чем в миле от Мадумби, - происшествие, ранее не слыханное; что
арестована женщина туземка, которая, родив шестипалого младенца, тут же
убила его, думая, что это уродство отгоняет дождь.