"Плутарх. Пелопид и Марцелл " - читать интересную книгу автора

кабана или медведя и, спустив на них охотничьих собак, развлекался, глядя,
как несчастных рвут на куски и закалывают копьями; что в Мелибее и Скотуссе,
союзных и дружественных городах, его телохранители, окружив во время
собрания народ на площади, истребили всех взрослых граждан поголовно; что
копье, которым он умертвил своего дядю Полифрона, он объявил святыней,
украсил венками и приносил ему жертвы, словно богу, называя именем Тихона
{21}. Однажды он смотрел "Троянок" Эврипида, но вдруг поднялся и ушел из
театра, велевши передать актеру, чтобы тот не огорчался и не портил из-за
этого своей игры: он-де удалился не из презрения к исполнителю, но потому,
что ему было бы стыдно перед согражданами, если бы они увидели, как
Александр, ни разу не пожалевший никого из тех, кого он осуждал на смерть,
проливает слезы над бедами Гекубы и Андромахи. Но слава и грозное имя
великого полководца, устрашили даже этого тиранна,

И крылья опустил петух, как жалкий раб {22},

и он быстро отправил к Эпаминонду послов с извинениями и оправданиями.
Хотя тот не считал совместным с достоинством фиванцев вступать в мирные и
дружеские отношения с таким негодяем, но все же согласился на
тридцатидневное перемирие и, забрав Пелопида и Исмения, вернулся домой.
30. Фиванцы, узнав, что из Спарты и Афин выехали послы для заключения
договора с великим царем, со своей стороны отправили к нему Пелопида,
сделав - имея в виду славу этого человека - самый лучший выбор. Прежде всего
в царских провинциях, через которые он проезжал, его имя было уже хорошо
известно: громкая молва о его боях с лакедемонянами, начиная с первых вестей
о битве при Левктрах, прокатилась по всей Азии, а все новые и новые победы
умножили ее и донесли до самых отдаленных пределов. Затем, уже при дворе,
сатрапы, полководцы и начальники взирали на него с восхищением и говорили
друг другу: "Видите этого человека? Он лишил лакедемонян владычества на суше
и на море, оттеснив за Таигет и Эврот ту самую Спарту, которая еще совсем
недавно, при Агесилае, отваживалась войною оспаривать у великого царя и
персов Сузы и Экбатаны". Все это радовало Артаксеркса, и, желая внушить
мнение, что ему угождают и восхищаются его счастьем самые знаменитые люди,
он еще выше возносил Пелопида, громко дивясь его подвигам и повелевая
оказывать ему почести. Когда же царь увидел его собственными глазами и,
выслушав его речь, пришел к заключению, что он говорит основательнее афинян
и откровеннее спартанцев, он полюбил Пелопида еще горячее и - истинно
по-царски! - не скрыл своих чувств к нему, но дал понять прочим послам, что
ставит Пелопида гораздо выше, нежели их. Впрочем, более всего из греков, мне
кажется, Артаксеркс почтил спартанца Анталкида, когда, возлежа за вином,
снял с головы венок, окунул его в благовония и передал своему гостю.
Пелопида он, правда, так не баловал, но посылал ему самые богатые и
драгоценные подарки из тех, какие обычно подносят послам, и удовлетворил все
его просьбы - подтвердил независимость греков, дал согласие на
восстановление Мессены и объявил фиванцев старинными друзьями царя {23}.
Получив такие ответы, но не приняв ни единого дара, кроме тех, что были
знаками благосклонности и радушия, Пелопид отправился в обратный путь.
Безупречность его поведения жесточайшим образом опорочила остальных
послов. Тимагора афиняне осудили на смерть, и, если причина - обилие даров,
они совершенно правы. Он взял не только золото, не только серебро, но и