"Плутарх. Пелопид и Марцелл " - читать интересную книгу автора

когда фессалийские гоплиты, которые появились чуть позже, пошли на приступ
высот, отлично укрепленных природою, тиранн обрушился на них - и первые
пали, а остальные, израненные, остановились, не достигнув цели. Тогда
Пелопид отозвал конницу назад и бросил ее на сомкнутый строй врагов, а сам
тут же схватил щит и побежал к тем, что сражались подле холмов. Пробившись в
первые ряды, он вдохнул в каждого столько силы и отваги, что врагам
показалось, будто на помощь подоспели новые, иные телом и духом люди. Две
или три атаки неприятель еще отразил, но видя, что и пешие решительно
наступают, и конники, прекратив преследование, возвращаются, подался и стал
отходить шаг за шагом. Пелопид, которому с высоты открывалось все вражеское
войско, еще не обратившееся в бегство, но уже объятое страхом и смятением,
оглядывался вокруг, ища Александра. Заметив его, наконец, на правом крыле,
где тот выстраивал и ободрял наемников, он не смог усилием рассудка сдержать
гнев, но, распаленный этим зрелищем, забыв в порыве ярости и о себе самом, и
об управлении битвой, вырвался далеко вперед и громким криком принялся
вызывать тиранна на поединок. Но Александр не принял вызова и даже не
остался на прежнем месте - он убежал к своим телохранителям и укрылся среди
них. Передний ряд наемников был смят Пелопидом в рукопашной схватке, иные
получили смертельные раны, большинство же, держась в отдалении, до тех пор
метали в него копья, пробивая доспехи, пока фессалийцы в ужасной тревоге не
сбежали с холма к нему на помощь. Но он уже пал. В это время примчались и
всадники; они разметали весь строй врагов и все гнали и гнали их, усеяв
округу трупами (убито было более трех тысяч человек).
33. Нет ничего удивительного в том, что фиванцы, оказавшиеся на поле
битвы, были потрясены кончиной Пелопида, называли его отцом, спасителем,
наставником во всем великом и прекрасном. Фессалийцы и их союзники решили
воздать ему почести, превосходящие все те, какие принято оказывать
человеческой доблести; но еще убедительнее выразили они свою благодарность
Пелопиду всевозможными проявлениями скорби. Говорят, что участники сражения,
узнав о его смерти, не сняли панцирей, не разнуздали коней, не перевязали
ран, но прежде всего - прямо в доспехах, еще не остыв после боя, - собрались
у тела Пелопида, словно он мог их увидеть или услышать, нагромоздили вокруг
кучи вражеского оружия, остригли гривы коням и остриглись сами, а потом
разошлись по палаткам, и редко-редко кто зажег огонь или прикоснулся к еде -
безмолвие и уныние объяли всех в лагере, словно и не одерживали они
блистательной, великой победы, а потерпели поражение и попали в рабство к
тиранну. Когда эта весть разнеслась по городам, навстречу телу отправились
городские власти вместе с юношами, мальчиками и жрецами, неся в дар усопшему
трофеи, венки и золотое вооружение. Перед самым выносом старейшие из
фессалийцев выступили вперед и обратились к фиванцам с просьбой, чтобы
хоронить мертвого предоставили им. Один из них сказал: "Досточтимые
союзники, мы просим вас о милости, которая в таком ужасном горе послужит нам
и к чести и к утешению. Не провожать фессалийцам Пелопида живого и
здравствующего, не оказывать ему почестей, внятных зрению его и слуху; но
ежели дозволено нам будет коснуться мертвого тела, самим убрать его и
похоронить№ [Текст в оригинале испорчен.] Поймите и поверьте, что для
фессалийцев это несчастие еще горше, чем для фиванцев. Вы лишились
замечательного военачальника, - и только, а мы - и военачальника, и нашей
свободы. В самом деле, не вернув Пелопида, как осмелимся мы просить у вас
другого полководца?!". И фиванцы им не отказали.