"Плутарх. Пелопид и Марцелл " - читать интересную книгу автора

первенствовавших на суше и на море) - и оба не пощадили себя и совершенно
безрассудно пожертвовали жизнью как раз в ту пору, когда острее всего была
потребность в таких людях и в их руководстве. Следуя этим чертам сходства,
мы и решили сравнить их жизнеописания.
3. Род Пелопида, сына Гиппокла, был, как и род Эпаминонда, знаменит в
Фивах. Воспитанный в полном достатке и еще совсем молодым получив завидное
наследство, он старался помогать беднякам, достойным его помощи, чтобы
оказать себя истинным хозяином своих денег, а не их рабом. В большинстве
случаев, как говорит Аристотель, люди, по мелочности, либо не делают
никакого употребления из своего богатства, либо, по расточительности,
злоупотребляют им, и первые - вечные рабы забот, а вторые - наслаждений. Все
прочие с благодарностью пользовались щедростью и человеколюбием Пелопида, и
лишь одного из друзей - Эпаминонда - он не в силах был убедить принять в
подарок жоть малую толику его богатства. Напротив, он сам разделял с
Эпаминондом его бедность, гордясь простотою своего платья, скромностью
стола, неутомимостью в трудах и прямодушием на войне (словно Капаней у
Эврипида {2}, владевший многим, но менее всего кичившийся обилием благ) и
полагая постыдным для себя, если бы оказалось, что он заботится о своем теле
больше, нежели самый неимущий среди фиванцев. Но Эпаминонд привычную,
перешедшую к нему от родителей бедность сделал для себя еще более легкой и
необременительной, занимаясь философией и с самого начала избрав жизнь в
одиночестве, а Пелопид, несмотря на завидный брак, несмотря на то, что стал
отцом, расстроил свое состояние, совсем не заботясь о собственных делах и
отдавая все свое время делам государственным. Когда же друзья пытались
увещевать его, говоря, что деньги иметь необходимо и забывать об этом не
следует, он ответил: "Да, необходимо, клянусь Зевсом, но разве что вон тому
Никодему", - и указал на какого-то слепого и хромого калеку.
4. Оба были превосходно одарены от природы, но Пелопид питал большую
склонность к телесным упражнениям, а Эпаминонд к наукам, и первый проводил
досуг в палестре и на охоте, а второй - слушая философов и размышляя над
услышанным. Однако среди многих присущих им добрых и достойных всяческих
похвал качеств ни одно люди рассудительные не ставят выше их взаимной
приязни и дружбы, которая оставалась непоколебимой с начала до самого конца,
пройдя через все битвы, через все труды командования и государственного
правления. Если оглянуться на времена Аристида и Фемистокла, Кимона и
Перикла, Никия и Алкивиада и вспомнить, каких раздоров, злобы и зависти была
исполнена их совместная деятельность, а затем снова посмотреть на любовь и
уважение Пелопида к Эпаминонду, всякий справедливый человек скорее их
назовет товарищами по должности, чем тех, которые беспрерывно враждовали,
забывая о неприятеле и больше думая о том, как бы одолеть друг друга.
Истинная причина этого - нравственная доблесть обоих, благодаря которой они
не искали в службе отечеству ни славы, ни богатства, неизменно порождающих
жестокую, неукротимую зависть, но, с самого начала одушевляемые божественной
любовью к родине и желанием увидеть ее возведенной их трудами на вершину
почета и могущества, и тот и другой в любом успехе товарища, направленном к
этой цели, видели свой собственный успех.
Большинство полагает, что их неразрывная дружба началась при Мантинее
{3}, где оба сражались в рядах вспомогательного войска, посланного фиванцами
лакедемонянам, тогдашним их друзьям и союзникам. Стоя плечом к плечу в строю
гоплитов, они бились с аркадянами, а когда соседнее с фиванцами крыло