"Плутарх. Пелопид и Марцелл " - читать интересную книгу автора

и, взяв за образец отвагу и мужество Фрасибула, подобно тому как некогда он,
выйдя из Фив, сверг тираннов в Афинах, ныне, двинувшись из Афин, освободить
Фивы. Наконец доводы Пелопида их убедили, и они тайно известили о своем
плане друзей, остававшихся в Фивах. Те одобрили его, и Харон, самый знатный
среди них, согласился предоставить в распоряжение заговорщиков свой дом, а
Филлид добился назначения на должность писца при полемархах {7} Архии и
Филиппе. Что касается Эпаминонда, то он уже давно внушал молодежи
уверенность в себе: в гимнасиях он постоянно советовал юношам вызывать на
борьбу спартанцев, а потом, видя, что они гордятся своей силой и своими
победами, стыдил их, твердя, что нечему тут радоваться, раз они по
собственному малодушию находятся в рабстве у тех, кого настолько превосходят
силою.
8. Когда день для выступления был назначен, изгнанники решили, что
соберутся под командованием Ференика в Фриасии {8} и будут там ждать, а
несколько самых молодых попытаются проникнуть в город, и если с ними
случится что-нибудь неладное, оставшиеся позаботятся о том, чтобы ни дети
их, ни родители не терпели нужды. Первым вызвался идти Пелопид, за ним
Мелон, Дамоклид и Феопомп - все люди из лучших фиванских домов, связанные
верною дружбой, но постоянные соперники в славе и мужестве. Всего набралось
двенадцать человек; попрощавшись с товарищами и отправив гонца к Харону, они
двинулись в путь, накинув на плечи короткие плащи, захватив с собой
охотничьих собак и шесты для сетей, чтобы никто из встречных ни в чем их не
заподозрил и они казались бы праздными гуляками, вышедшими побродить и
поохотиться. Когда гонец прибыл к Харону и сообщил, что пославшие его уже в
дороге, тот даже в виду надвигающейся опасности не отказался от прежнего
образа мыслей, но. как человек благородный, подтвердил свое намерение
принять их у себя. Но некий Гиппосфенид, человек тоже не плохой, напротив,
питавший любовь к отечеству и расположенный к изгнанникам, однако чуждый той
отваге, которой требовали острота сложившихся обстоятельств и предстоящие
решительные действия, как бы замер в смущении пред величием готовой
вспыхнуть борьбы, только тогда, наконец, сообразив, что он и его
единомышленники, поверив беспочвенным чаяниям изгнанников, пытаются в
какой-то мере поколебать власть лакедемонян и ниспровергнуть их могущество.
Он молча отправляется домой и посылает одного из своих друзей к Мелону и
Пелопиду, советуя им отложить начатое дело и, вернувшись в Афины, ждать
другого, более благоприятного случая. Имя этого посланца было Хлидон; он
бегом бросился домой и, выведя коня, попросил жену подать ему уздечку. Та не
могла ее фазу найти и, не зная, что делать, сказала, что одолжила уздечку
кому-то из близких; между ними началась перебранка, потом дошло до
проклятий, и жена пожелала дурного пути и ему самому и тем, кто его послал,
так что Хлидон, убивший на эту ссору значительную часть дня и сочтя
случившееся злым предзнаменованием, в ярости вовсе отказывается от поездки и
берется за какое-то другое дело. Так величайшие и прекраснейшие деяния
едва-едва не потерпели крушения в самом начале.
9. Пелопид и его спутники, переодетые в крестьянское платье, порознь, с
разных сторон, проникли в город еще при свете дня; погода вдруг изменилась,
задул ветер, повалил снег, и так как большинство горожан разбежалось по
домам, прячась от ненастья, тем легче было изгнанникам остаться
незамеченными. Особо назначенные люди, которые должны были следить за тем,
как идет дело, встречали их и немедленно отводили в дом Харона. Всего вместе