"Плутарх. Фокион и Катон " - читать интересную книгу автора

достаточно и тех слез, которые греки проливают по Фивам. Поэтому лучше не
вступать с победителями в борьбу, но смягчить их гнев и вымолить у них
пощаду и себе, и беглецам".
Передают, что, получив первое постановление афинян, Александр швырнул
его на землю, повернулся к послам спиной и бросился прочь, но второе,
которое принес Фокион, принял, потому что от старших знал, что этого
человека высоко ценил и Филипп. Царь не только встретился с Фокионом и
разрешил ему изложить свою просьбу, но даже выслушал его советы. Советовал
же он положить войне конец, если Александр жаждет мира, или же увести ее из
греческих пределов и взвалить на плечи варварам, если он стремится к славе.
Он высказал еще много иных суждений, которые в точности отвечали характеру и
желаниям самого Александра, и настолько унял его гнев, настолько изменил
направление его мыслей, что царь повелел афинянам внимательно следить за
ходом событий, ибо если с ним, Александром, приключится что-нибудь неладное,
главенство над Грецией должно перейти к Афинам. С самим Фокионом он заключил
союз дружбы и гостеприимства, и оказывал ему такое уважение, каким
пользовались лишь немногие из постоянных приближенных царя. Так, Дурид
сообщает, что, исполнившись величия после победы над Дарием, Александр уже
не начинал свои письма обычным пожеланием здоровья, однако, для Фокиона
делал исключение: лишь к нему, так же как к Антипатру, обращался он с этим
приветствием. Те же сведения мы находим и у Харета.
18. Теперь о подарках. Все писатели сходится на том, что Александр
послал Фокиону сто талантов. Когда эти деньги были доставлены в Афины,
Фокион спросил тех, кто их привез, почему среди такого множества афинян царь
лишь его одного одаряет столь щедро. "Потому, что лишь тебя одного он
считает человеком достойным во всех отношениях", - последовал ответ. "Пусть
же он не лишает меня возможности оставаться таким и впредь - и в чужих
глазах, и по существу", - сказал Фокион. Посланцы проводили его до дому и,
увидев во всем чрезвычайную скромность, увидев, как жена Фокиона месит
тесто, а сам он достал воды из колодца и моет себе ноги, принялись еще
упорнее настаивать на своем и с негодованием говорили, что это, дескать,
просто неслыханно: друг царя живет в такой скудости и убожестве! Тогда
Фокион, заметив какого-то бедного старика в потрепанном, грязном плаще,
спросил своих гостей, не считают ли они, что ему приходится хуже, чем этому
случайному прохожему. "Что ты, что ты!" - воскликнули посланцы. "А ведь он
тратит куда меньше моего и все-таки доволен. И вообще говоря, либо я совсем
не сумею воспользоваться царскими деньгами, и они будут лежать у меня без
всякого проку, либо, если воспользуюсь, опорочу и себя самого, и царя перед
всем городом". Так эти деньги и вернулись из Афин восвояси, послужив для
греков доказательством, что человек, не принимающий такого подарка, богаче
того, кто его делает. Александр рассердился и написал Фокиону, что если
друзьям ничего от него не нужно, он их друзьями не считает, но Фокион и
тогда денег не взял, а попросил отпустить на волю софиста Эхекратида,
имбросца Афинодора и двух родосцев - Демарата и Спартона, арестованных за
какие-то проступки и брошенных в тюрьму в Сардах. Александр немедленно их
освободил, а Кратеру, посылая его в Македонию, велел предложить Фокиону на
выбор один из четырех городов {19} Азии - Киос, Гергит, Элею или Миласы,
внушая при этом еще настоятельнее, что будет разгневан, если тот откажется.
Тем не менее Фокион отказался, а царь вскорости умер. Дом Фокиона еще и
поныне показывают в Мелите {20}; он украшен медной обшивкой, а в остальном