"Плутарх. Фокион и Катон " - читать интересную книгу автора

обвинениям в попытке изменить действующее законодательство и, так как не мог
уплатить ни единого из наложенных на него штрафов, лишился гражданских прав,
в частности, - права говорить перед народом), внес предложение отправить к
Антипатру послов, облекши их неограниченными полномочиями для переговоров о
мире. Народ в испуге призвал Фокиона, крича, что доверяет лишь ему одному.
"Ах, если бы вы раньше с доверием прислушивались к моим советам, не
приходилось бы нам сейчас совещаться по такому тяжкому поводу", - ответил
он. Итак, постановление было принято, и Фокион поехал к Антипагру, который
расположился лагерем в Кадмее с намерением без промедления вторгнуться в
Аттику. Первое, о чем он просил, это чтобы перемирие было заключено на
месте, без перемены позиций. "Фокион толкает нас на несправедливость: он
хочет, чтобы мы оставались на земле своих друзей и союзников и причиняли
убытки им, в то время как можем существовать за счет противника", - возразил
Кратер, однако Антипатр, взяв его за руку, промолвил: "Надо оказать эту
милость Фокиону". Но все остальное афиняне должны предоставить на усмотрение
македонян, потребовал он далее: точно такие же требования предъявил ему
прежде Леосфен под стенами Ламии.
27. Фокион вернулся домой и, когда афиняне волей-неволей одобрили
привезенные им условия перемирия, снова отправился в Фивы вместе с прочими
послами, среди которых был и философ Ксенократ. Добрая слава Ксенократа и
всеобщее восхищение его нравственным совершенством были так велики, что,
казалось, нет человека настолько закосневшего в высокомерии, жестокости или
злобе, чтобы, при одном лишь взгляде на Ксенократа, его души не коснулась
какая-то тень робости и уважения. Но упрямое своенравие Антипатра и его
ненависть к добру опрокинули все расчеты афинян. Началось с того, что он не
удостоил Ксенократа приветствием, хотя с остальными любезно поздоровался. На
это, как сообщают, Ксенократ сказал, что Антипатр прав, перед ним одним
стыдясь за те несправедливые кары, которые он готовит Афинам. Затем, когда
Ксенократ заговорил, Антипатр не пожелал выслушать его, но, без конца
перебивая и придираясь по мелочам, заставил философа замолчать.
В ответ на речь Фокиона Антипатр заявил, что заключит с афинянами
дружбу и союз, если они выдадут Демосфена и Гиперида, восстановят старинное
государственное устройство {28}, при котором все определяется имущественным
положением граждан, впустят в Мунихию македонский караульный отряд и, сверх
того, возместят военные издержки и уплатят денежный штраф. Все послы, кроме
Ксенократа, признали эти условия мягкими и остались довольны, а Ксенократ
сказал, что будь афиняне рабами, требования Антипатра можно бы назвать
скромными, но для людей свободных они слишком тяжелы. Фокион просил не
вводить в Мунихию караульный отряд, но Антипатр якобы ответил: "Фокион, мы
готовы уступить тебе во всем, кроме того, что может погубить и тебя, и нас".
Существует и другой рассказ - будто бы Антипатр спросил Фокиона, ручается ли
он, что афиняне, если их освободить от караульного отряда, не нарушат мира и
не пустятся снова в опасные предприятия. Фокион медлил с ответом и молчал, и
тогда Каллимедонт по прозвищу "Краб", человек горячий и ненавидевший
афинский народ, вскочив с места, воскликнул: "Ну, а если он и станет молоть
какой-нибудь вздор - что же, Антипатр, ты так ему и поверишь, и не выполнишь
своего намерения?"
28. Итак, афиняне впустили македонский сторожевой отряд, которым
командовал Менилл, отличавшийся справедливым нравом, и к тому же приятель
Фокиона. Решение македонян представлялось афинянам высокомерным - скорее