"Плутарх. Фокион и Катон " - читать интересную книгу автора

что-нибудь убавить в речи, которую я буду сейчас говорить перед
афинянами", - последовал ответ. А Демосфен, ни во что не ставивший всех
прочих ораторов, когда с места поднимался Фокион, обыкновенно шептал
друзьям: "Вот нож, направленный в грудь моим речам". Возможно, впрочем, что
силу влияния Фокиона следует отнести на счет характера этого человека, ибо
одно-единственное слово, один кивок достойного мужа внушает столько же
доверия, сколько тысячи хитрых умозаключений и громоздких периодов.
6. В молодые годы Фокион сблизился с полководцем Хабрием и повсюду
следовал за ним, приобретая богатый опыт в военном деле, а кое-когда и
предупреждая ошибки своего друга, от природы неровного и не умевшего владеть
собою. В иное время вялый и тяжелый на подъем, Хабрий в сражениях пылал
боевым духом и, совершенно забыв об осторожности, рвался вперед вместе с
самыми отчаянными. Как и следовало ожидать, один из таких порывов оказался
для него роковым: он погиб на Хиосе, первым подойдя к берегу на своей триере
и пытаясь высадиться. Фокион, осторожный и решительный в одно и то же время,
разжигал мужество Хабрия, когда тот медлил, а в других случаях, напротив,
сдерживал его несвоевременную горячность, за что Хабрий, человек
благожелательный и справедливый, любил Фокиона, часто давал ему поручения и
ставил начальником; так, пользуясь его услугами в самых важных делах, он
создал Фокиону известность среди греков. Особенно громкою славой он окружил
своего соратника за участие в морском сражении при Наксосе {6}. В этом
сражении Хабрий поручил Фокиону командование левым крылом, где разгорелся
ожесточенный бой, вскоре завершившийся бегством неприятеля. Это была первая
морская битва, которую афиняне после взятия их города {7} выиграли, сражаясь
против греков, - собственными силами, без всякой поддержки, и потому они не
только прониклись пламенной любовью к Хабрию, но и заговорили о Фокионе как
о даровитом полководце. Победа была одержана в дни Великих мистерий {8}, и в
память о ней Хабрий установил ежегодную раздачу вина афинянам в шестнадцатый
день боэдромиона.
7. Затем Хабрий решил отправить Фокиона собрать подать с островов и
давал ему двадцать кораблей, но Фокион, как передают, возразил: "Если меня
посылают на войну, нужны силы побольше, а если к союзникам - хватит и одного
корабля". Выйдя в море на своей триере, он начал переговоры с городами и
обнаружил по отношению к их властям такую умеренность и такое прямодушие,
что вернулся с целым флотом: то были суда, которые снарядили союзники, чтобы
доставить афинянам деньги.
Фокион не только верно служил Хабрию и оказывал ему неизменное уважение
на протяжении всей его жизни, но и после смерти друга принимал горячее
участие в судьбе его близких. Его сына Ктесиппа он хотел вырастить человеком
достойным и, даже убедившись в легкомыслии и распущенности юноши, все-таки
не отказался от мысли его исправить и всякий раз покрывал его безобразные
поступки. Лишь однажды, когда в каком-то походе Ктесипп нестерпимо досаждал
ему неуместными расспросами и советами, словно наставляя полководца и
вмешиваясь в его распоряжения, Фокион, как сообщают, промолвил: "Ах, Хабрий,
Хабрий, я щедро отплатил тебе за дружбу - тем, что терплю твоего сына!"
Видя, что тогдашние вершители общественных дел, словно по жребию,
разделили между собою поприща военное и гражданское и что одни, как,
например, Эвбул, Аристофонт, Демосфен, Ликург, Гиперид, только говорят в
Народном собрании и предлагают для обсуждения новые законы, а другие, такие
как Диопиф, Менесфей, Леосфен, Харет, приобретают вес и влияние, руководя