"Плутарх. Агид и Клеомен и Тиберий и Гай Гракхи " - читать интересную книгу автора

оказались у поворота, где начиналась дорога к тюрьме, Амфарет, по праву
эфора, схватил Агида за плечо и промолвил: "Я веду тебя к эфорам, Агид, ты
представишь им отчет в своих действиях", - а рослый и сильный Дамохарет
накинул ему на шею скрученный жгутом плащ и поволок за собой, остальные же
исполняя уговор, подталкивали царя сзади. Так как место было безлюдное,
никто на помощь Агиду не пришел, и его бросили в тюрьму. Немедленно появился
Леонид с большим отрядом наемников и окружил здание, а эфоры вошли к Агиду
и, пригласив в тюрьму тех старейшин, которые были одного с ними образа
мыслей (они желали придать происходившему видимость судебного
разбирательства), потребовали, чтобы он оправдался в своих поступках. Царь
только засмеялся в ответ на это притворство, и Амфарет заметил ему, что он
горько поплатится за свою дерзость. Другой из эфоров, словно идя Агиду
навстречу и показывая ему, как уклониться от обвинения, спросил, не
действовал ли он вопреки своей воле, по принуждению Лисандра и Агесилая, а
когда Агид ответил, что никто его не принуждал, но что он следовал примеру и
образцу Ликурга, стремясь к тому же государственному устройству, какое было
в старину, - задал ему еще вопрос: раскаивается ли он в содеянном. Юноша
ответил, что нисколько не раскаивается в этих прекрасных и благородных
замыслах, даже если увидит, что его ждет самая жестокая кара, и эфоры
вынесли ему смертный приговор.
Служители получили приказ вести Агида в так называемую Дехаду - это
особое помещение в тюрьме, где удавливают осужденных. Замечая, что
прислужники не смеют коснуться Агида и что даже наемники отворачиваются и не
хотят принимать участия в таком деле (ведь все знали, что поднять руку на
царя - противно и законам, и обычаям!), Дамохарет осыпал их угрозами и
бранью и сам потащил Агида в Дехаду. Многие уже знали, что Агид в тюрьме, у
дверей стоял шум, мелькали частые факелы; появились мать и бабка Агида, они
громко кричали, требуя, чтобы царя спартанцев выслушал и судил народ. Вот
почему, главным образом, эфоры и поспешили завершить начатое, опасаясь, как
бы ночью, если соберется толпа побольше, царя не вырвали у них из рук.
20. По пути на казнь Агид заметил, что один из прислужников до
крайности опечален и не может сдержать слезы, и промолвил ему: "Не надо
оплакивать меня, милый. Я умираю вопреки закону и справедливости, но уже
поэтому я лучше и выше моих убийц". Сказавши так, он сам вложил голову в
петлю.
После этого Амфарет вышел к дверям, и Агесистрата, по давнему
знакомству и дружбе, бросилась к нему с мольбою, а он поднял ее с земли и
заверил, что с Агидом не случится ничего страшного и непоправимого. Если она
хочет, добавил он, то и сама может пройти к сыну. Агесистрата просила, чтобы
вместе с нею впустили мать, и Амфарет ответил, что ничего против не имеет.
Пропустивши обеих и приказав снова запереть дверь тюрьмы, он первою передал
палачам Архидамию, уже глубокую старуху, всю жизнь пользовавшуюся огромным
уважением среди спартанских женщин, когда же ее умертвили, позвал внутрь
Агесистрату. Она вошла - и увидела сына на полу и висящую в петле мать.
Сама, с помощью прислужников, она вынула Архидамию из петли, уложила ее
рядом с Агидом и тщательно укрыла труп, а потом, упавши на тело сына и
поцеловав мертвое лицо, промолвила: "Ах, сынок, твоя чрезмерная
совестливость, твоя мягкость и человеколюбие погубили и тебя, и нас вместе с
тобою!" Амфарет, который стоя у дверей, все видел и слышал, вошел в Дехаду и
со злобою сказал Агесистрате: "Если ты разделяла мысли сына, то разделишь и