"Плутарх. Деметрий и Антоний " - читать интересную книгу автора

ободрить воинов Домицию Агенобарбу. Иные негодовали, усмотрев в этом знак
неуважения, но большинство сочувствовало Антонию, верно его понимало и
потому считало своим долгом беспрекословно ему повиноваться.
41. Антоний решил было возвращаться тем же путем - безлесным и
равнинным, но один из его людей, родом мард {32}, до тонкостей знакомый с
обычаями и нравами парфян и уже доказавший римлянам свою верность в битве
подле осадных машин, пришел к нему с советом держаться ближе к горам,
которые поднимались по правую руку, и не подставлять тяжелую пехоту на
открытой равнине под удар огромной конницы и ее луков, ибо это как раз и
замышлял Фраат, когда мягкими условиями перемирия побудил Антония снять
осаду. Мард прибавил, что поведет римлян сам, более короткою дорогой и
такими местами, где будет легче раздобыть необходимые припасы. Выслушав все
это, Антоний задумался. Ему не хотелось обнаруживать перед парфянами свое
недоверие теперь, когда договор вступил в силу, но краткость пути,
пролегавшего, к тому же, мимо населенных деревень, заслуживала всяческого
предпочтения, и он потребовал у марда залога или поручительства. Тот
предложил держать его в оковах, пока войско не вступит в пределы Армении.
Антоний согласился, и два дня римляне шли в полном спокойствии. На третий
день, когда мысль о парфянах уже перестала тревожить Антония и, воспрянув
духом, он отменил меры предосторожности на походе, мард, заметив недавно
разрушенную запруду и убедившись затем, что воды реки, хлынувшие в пролом,
затопили дорогу, которою им предстояло идти, понял, что это дело рук
парфян - это они выпустили реку, чтобы затруднить и замедлить движение
римлян. Проводник советовал Антонию быть настороже, потому что неприятель
где-то совсем рядом. Антоний еще строил тяжелую пехоту в боевой порядок,
оставляя в рядах бреши для вылазок копейщиков и пращников, как уже появились
парфяне и стали развертываться, чтобы окружить врага и напасть со всех
сторон сразу. Им навстречу выбежали легковооруженные, и хотя многих сразили
стрелы, не меньшими были потери и у парфян. Под градом копий и свинцовых
ядер они отступили, затем снова бросились вперед, но тут кельтские всадники
рассеяли их, ударив плотно сомкнутым клином, и больше в тот день они не
показывались.
42. Это научило Антония, как нужно действовать, и, усилив множеством
копейщиков и пращников не только тыл, но и оба фланга, он выстроил походную
колонну прямоугольником, а коннице дал приказ завязывать бои с противником,
но, обращая его в бегство, далеко не преследовать, так что парфяне, в
продолжение четырех следующих дней не имевшие над римлянами никакого
перевеса, - потери с обеих сторон были равны, - приуныли и, под предлогом
надвигающейся зимы, уже сами подумывали об отступлении.
На пятый день к Антонию явился один из начальников, Флавий Галл,
человек решительный и опытный воин, и попросил дать ему побольше
легковооруженных пехотинцев из тылового охранения и сколько-нибудь всадников
из головного отряда, чтобы исполнить многообещающий, как ему казалось,
замысел, Антоний согласился, и Галл, отбив очередное нападение парфян, не
вернулся сразу же под прикрытие тяжелой пехоты, как поступали римляне все
последние дни, но завязал дерзкую рукопашную. Начальники тыла, видя, что он
теряет связь с главной колонной, посылали к нему и звали назад, но
безуспешно. Квестор Титий, как передают, пытался даже повертывать знамена
силой и бранил Галла, крича, что он губит попусту много храбрых воинов. Галл
тоже отвечал бранью и призывал своих оставаться на местах. Тогда Титий