"Эдгар Аллан По. Вильям Вильсон" - читать интересную книгу автора

прошлого, ударили меня, точно я коснулся гальванической батареи. И еще
прежде, чем я пришел в себя, гостя и след простыл.
Хотя случай этот сильно подействовал на мое расстроенное воображение,
однако же впечатление от него быстро рассеялось. Правда, первые несколько
недель я всерьез наводил справки либо предавался мрачным раздумьям. Я не
пытался утаить от себя, что это все та же личность, которая столь упорно
мешалась в мои дела и допекала меня своими вкрадчивыми советами. Но кто
такой этот Вильсон? Откуда он взялся? Какую преследовал цель? Ни на один
вопрос я ответа не нашел, узнал лишь, что в вечер того дня, когда я
скрылся из заведения доктора Брэнсби, он тоже оттуда уехал, ибо дома у
него случилось какое-то несчастье. А вскорости я совсем перестал о нем
думать, ибо мое внимание поглотил предполагаемый отъезд в Оксфорд. Туда я
скоро и в самом деле отправился, а нерасчетливое тщеславие моих родителей
снабдило меня таким гардеробом и годовым содержанием, что я мог купаться в
роскоши, столь уже дорогой моему сердцу,- соперничать в расточительстве с
высокомернейшими наследниками самых богатых и знатных семейств
Великобритании.
Теперь я мог грешить, не зная удержу, необузданно предаваться пороку,
и пылкий нрав мой взыграл с удвоенной силой,- с презрением отбросив все
приличия, я кинулся в омут разгула. Но нелепо было бы рассказывать здесь в
подробностях обо всех моих сумасбродствах. Довольно будет сказать, что я
всех превзошел в мотовстве и изобрел множество новых безумств, которые
составили немалое дополнение к длинному списку пороков, каковыми славились
питомцы этого по всей Европе известного своей распущенностью университета.
Вы с трудом поверите, что здесь я пал столь низко, что свел
знакомство с профессиональными игроками, перенял у них самые наиподлейшие
приемы и, преуспев в этой презренной науке, стал пользоваться ею как
источником увеличения и без того огромного моего дохода за счет доверчивых
собутыльников. И, однако же, это правда. Преступление мое против всего,
что в человеке мужественно и благородно, было слишком чудовищно - и, может
быть, лишь поэтому оставалось безнаказанным. Что и говорить, любой, самый
распутный мой сотоварищ скорее усомнился бы в явственных свидетельствах
своих чувств, нежели заподозрил в подобных действиях веселого,
чистосердечного, щедрого Вильяма Вильсона - самого благородного и самого
великодушного студента во всем Оксфорде, чьи безрассудства (как выражались
мои прихлебатели) были единственно безрассудствами юности и необузданного
воображения, чьи ошибки всего лишь неподражаемая прихоть, чьи самые
непростимые пороки не более как беспечное и лихое сумасбродство.
Уже два года я успешно следовал этим путем, когда в университете
нашем появился молодой выскочка из новой знати, по имени Гленденнинг,- по
слухам, богатый, как сам Ирод Аттик, и столь же легко получивший свое
богатство. Скоро я понял, что он не блещет умом, и, разумеется, счел его
подходящей для меня добычей. Я часто вовлекал его в игру и, подобно всем
нечистым на руку игрокам, позволял ему выигрывать изрядные суммы, чтобы
тем вернее заманить в мои сети. Основательно обдумав все до мелочей, я
решил, что пора наконец привести в исполнение мой замысел, и мы
встретились с ним на квартире нашего общего приятеля-студента (мистера
Престона), который, надо признаться, даже и не подозревал о моем
намерении. Я хотел придать всему вид самый естественный и потому заранее
озаботился, чтобы предложение играть выглядело словно бы случайным и