"Эдгар Аллан По. Бон-бон" - читать интересную книгу автора

на экипировке и на других привходящих обстоятельствах, касающихся внешней
стороны метафизика. Я мог бы намекнуть, что волосы нашего героя были
острижены коротко, гладко зачесаны на лоб и увенчаны белым фланелевым
коническим колпаком с кисточками - что его гороховый камзол не следовал
фасону, который носили обычные restaurateurs того времени - что рукава
были несколько пышнее, чем дозволяла то господствующая мода - что обшлага
их, в отличие от того, что было принято в ту варварскую эпоху, не были
подбиты материей того же качества и цвета, что и само одеяние, но были
прихотливо отделаны переливчатым генуэзским бархатом - что его ночные
туфли, изящно украшенные филигранью, были ярко-пурпурного цвета и их можно
было бы принять за изготовленные в Японии, если б не утонченная
заостренность их носов и бриллиантовый блеск гаруса и шитья - что его
штаны были из желтой атласной материи, называемой aimable "Любезная
(франц.)" , - что его лазурно-голубой плащ, напоминающий своей формой
халат, весь в малиновых узорах, небрежно струился с его плеч, подобно
утреннему туману - и что tout ensemble "Все в целом (франц.)" вызвало
следующие замечательные слова Беневенуты, импровизатриссы из Флоренции:
"Быть может, Пьер Бон-Бон и явился к нам точно райская птица, но скорее
всего он - воплощение райского совершенства". Я мог бы, повторяю,
пуститься в детальное обсуждение всех этих предметов, если б я того
захотел, - однако же я воздержусь; я оставляю чисто личные подробности
авторам исторических романов - голый факт по своим этическим достоинствам
куда выше таких деталей.
"Войти в маленькое Cafe в cul-de-sac Le Febvre означало", писал я
выше, "войти в sanctum гения", но только будучи гением, можно было
надлежащим образом оценить достоинства этого sanctum. У входа, исполняя
роль вывески, раскачивался огромный фолиант, на одной стороне которого
была изображена бутылка, а на другой - pate. На корешке виднелись большие
буквы "Oeuvres de Bon-Bon" "Сочинения Бон-Бона (франц.).". Эта аллегория
утонченно передавала двоякость занятий владельца.
Переступив порог, можно было тотчас окинуть взглядом всю внутренность
дома. Длинная низкая комната старинной архитектуры составляла единственное
помещение этого Cafe. В углу стояла кровать метафизика. Вереница занавесей
и полог a la Grecque "На греческий манер (франц.)." придавали ей
классический, а вместе с тем и уютный вид. В углу, противоположном по
диагонали, объединились в дружное семейство кухонные принадлежности и
bibliotheque "Библиотека (франц.).". Блюдо полемики мирно покоилось на
кухонном столе. Тут - полный противень новейшей этики, там - котел
melanges in duodecimo "Всякой всячины (франц.) в одну двенадцатую долю
листа (лат.).", здесь - сочинения германских моралистов в обнимку с
рашпером. Вилку для подрумянивания хлеба можно было отыскать рядом с
Евсевием, Платон прикорнул отдохнуть на сковороде, а современные писания
были насажены на вертел.
В остальном Cafe de Bon-Bon, пожалуй, мало чем отличалось от обычных
restaurants того времени. Прямо напротив двери зиял очаг, справа от него в
открытом буфете виднелись устрашающие ряды бутылочных этикеток.
Здесь, суровой зимой года, около полуночи, Пьер Бон-Бон, выслушав
замечания соседей по поводу его странных наклонностей и выпроводив их из
своего дома, - здесь, повторяю, Пьер Бон-Бон запер за ними с проклятьем
дверь и погрузился, в не слишком мирном расположении духа, в объятья