"Эдгар Аллан По. Эссе" - читать интересную книгу автора

слогом, самым тонким вкусом, самой полезной эрудицией, самым тонким
юмором, самой большой трогательностью, самым светлым воображением,
величайшей изобретательностью, и со всеми этими достоинствами, он преуспел
в качестве мистика. Но разве эти достоинства могут помешать ему преуспеть
вдвойне, сочиняя простые, разумные, осязаемые и понятные вещи? Хорошо бы
ему очинить перо, раздобыть склянку видимых чернил, уйти из Старой
усадьбы, порвать знакомство с м-ром Олкоттом, удавить (если возможно)
редактора "Дайела" и выбросить из окна на съедение свиньям все
разрозненные номера "Североамериканского обозрения".

1847



ПОЭТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП (пер. - В.Рогов)


Говоря о поэтическом принципе, я не претендую ни на полноту, ни на
глубину. Вначале позвольте мне сказать несколько слон относительно
довольно странного принципа, который, справедливо или нет, всегда оказывал
влияние на мою критическую оценку стихотворения. Я считаю, что больших
стихотворений или поэм вообще не существует. Я утверждаю, что выражение
"большая поэма" - явное противоречие в терминах.
Вряд ли стоит говорить о том, что произведение достойно называться
поэтическим постольку, поскольку оно волнует, возвышая душу. Ценность его
пропорциональна этому возвышающему волнению. Но все волнения преходящи -
таково свойство души. Та степень волнения, которая дает произведению права
называться поэтическим, не может постоянно сохраняться в каком-либо
сочинении большого объема. Максимум через полчаса волнение ослабевает,
иссякает, переходя в нечто противоположное, и тогда поэтическое
произведение, по существу, перестает быть таковым.
Несомненно, многие нашли трудным сочетать предписание критики
относительно того, что "Потерянным Раем" надлежит благоговейно восхищаться
на всем его протяжении, с абсолютной невозможностью во все время чтения
сохранять тот восторг перед поэмой, которого это предписание требует.
Фактически это великое произведение можно счесть поэтическим лишь в том
случае, если, отбросив важнейшее требование, предъявляемое ко всем
произведениям искусства, требование единства, мы будем рассматривать его
лишь как ряд небольших стихотворений. Если ради сохранения единства поэмы,
цельности ее эффекта или производимого ею впечатления мы прочитали бы ее
за один присест, то в итоге волнение наше постоянно то нарастало, а то
спадало бы. После пассажа истинно поэтического неизбежно следуют
банальности, которыми никакие априорные критические суждения не заставят
нас восхищаться; но если, дочитав поэму, мы вновь примемся за нее,
пропустив первую книгу (то есть начав со второй), мы поразимся, увидев,
как восхищает нас то, что ранее мы осуждали, и возмущает то, чем мы прежде
столь восторгались. Изо всего этого следует, что конечный, суммарный или
абсолютный эффект даже лучшей эпической поэмы на свете равняется нулю - и
это именно так.
Что до "Илиады", то мы располагаем если не прямым доказательством, то,