"Георгий Георгиевич Почепцов. История русской семиотики до и после 1917 года" - читать интересную книгу автора

самый язык -- все у него было чужое, привозное, а дома у него не было
органической связи с окружающим, никакого серьезного житейского дела"
(Там же. С.213). Такая "многоязычная среда" несомненно благоприятна
для семиотического разнообразия.
Общая характеристика В.Ключевского все время подчеркивает эти
"ино" -привязки данного типа: "ни идеи, ни практические интересы не
привязывали его к родной почве; он вечно старался стать своим между чужими и
только становился чужим между своими, был каким-то приемышем Европы. В
Европе в нем видели переодетого по-европейски татарина, а в глазах своих он
казался родившимся в России французом. В этом положении общественного
межумка, исторической ненужности было, если угодно, много трагического...
(Там же. С.214).
Человека екатерининского отличает странное несовпадение с
действительностью: задействованы как бы разные семиотические коды, а
переводчик между ними отсутствует:
"русский образованный человек должен был стать в неестественное
отношение к русской действительности: прежде всего, он не мог понять ее, он
даже не мог размышлять о ней, потому что те понятия, которые он усвоял,
вовсе не подходили к тем явлениям, которые он наблюдал вокруг себя. Отсюда
любопытная черта образованного человека екатерининской эпохи: в его голове
необыкновенная масса общих идей, но он совсем не размышляет, и ум его
переполнен готовыми понятиями, зачем же в таком случае и размышлять о них;
не размышляя, он совсем не понимает того, что его окружает. Это --
любопытная патологическая черта, отличающая екатерининских людей"
(С.196-197).
П.Милюков упоминал о сходной ситуации, когда говорил, что от
мира действительности книгу отделяет китайская сте-


государственный компонент 67
на: "только в редких случаях чувство, облагороженное чтением романов,
начинает влиять на поступки. Сами руководители "чувствительной" литературы
признают, что мир фантазии -- это одно, а мир действительности -- совсем
другое. В мире фантазий они могут быть мечтателями и поэтами, в мире
действительности они остаются чиновниками и крепостниками" (Милюков
П. Очерки по истории русской культуры. Ч. 2. СПб., 1902. С.201)
Как видим, западное влияние в первую очередь происходит на уровне
заимствования явлений быта, а не идей, что является семиотически более
несовпадающим, ибо идеи попадают чаще в уже сформированный контекст, который
на предварительном этапе создается именно семиотикой иного быта. Но и в
области внутренних проблем семиотизация действительности занимает весьма
важное место. Возьмем только два примера "строительства государства"
методами семиотики.
Иван Грозный -- царь уезжает из столицы, захватив с собой казну,
утварь, иконы, платье.. "Это -- как будто отречение от престола с целью
испытать силу своей власти в народе. (...) Все замерло, столица мгновенно
прервала свои обычные занятия: лавки закрылись, приказы опустели, песни
замолкли. В смятении и ужасе город завопил, прося митрополита, епископов и
бояр ехать в слободу, бить челом государю, чтобы он не покидал государства"
(Ключевский В. Курс русской истории. Ч. II. М., 1912. С.224). Иван