"Николай Михайлович Почивалин. Сибирская повесть" - читать интересную книгу автора

- И я думаю - заслужил, - веско говорит Мельников и, как-то сразу меняя
тон, деловито спрашивает:
- Купаться-то будем?
- Давно пора.
Мы раздеваемся, сходим в теплую чернильную воду.
Весело гикнув, Максим Петрович ныряет и потом, пофыркивая, плывет
куда-то в темноту.
Я плещусь у берега, с удовольствием ощущая телом упругие толчки
сильного течения, и невольно думаю о том, что рассказал мне Максим
Петрович. Нет, плохо я еще разбираюсь в людях: того же Карла Леонхардовпча
проглядел.


4


Максим Петрович трет носовым платком бритую голову, добродушно ворчит:
- Никак к этой лысине не привыкну. Вроде коленки голой!
- Что, недавно разве брить стали?
- С полгода. Раньше-то у меня, знаешь, чупрына какая была!
- Зачем же сняли?
- Врачи велели. Лысеть, понимаешь, начал. Да глупо как-то. У других,
посмотришь, лысина как лысина. А у меня пятнами пошла.
- Почему так?
- А шут ее знает! Говорят, на нервной почве.
- Вот уж на нервного вы не похожи.
- Вид, говорят, верить не велит. По виду и дурак за умного сойдет.
Приговаривая таким образом, Максим Петрович ложится, забрасывает руки
под голову и смотрит в незаметно вызвездившее небо. Звезд еще немного, но
от их тусклого мерцания становится светлее. Я смотрю на реку, и мне видно,
как у самого берега на черной воде покачивается звездочка...
- Тебя как - жизнь еще не мяла? - неожиданно спрашивает Максим Петрович.
В моем возрасте горести и неудачи забываются легко:
настоящую цену им человек узнает позже, перевалив какой-то жизненный
рубеж, и тогда нередко оказывается, что прошли они далеко не бесследно.
Сейчас же отвечаю:
- Да нет вроде. - И спрашиваю искренне: - А разве это обязательно?
- Это хорошо, - не обратив внимания на вопрос, говорит Максим Петрович.
- Дивлюсь я иногда, брат ты мой, на человека. Огромная сила ему дадена,
если разобраться. Иной раз жизнь исподтишка так стукнет, что он и с ног
долой. Ну, думаешь, - и не вздохнет больше, не то что там подняться. А он,
глядишь, перемучился, поднатужился и опять на ногах. Да еще крепче, чем
прежде, стоит, вот ведь фокус какой! Это я, к примеру, о том же Карле
нашем, а когда прикинешь, бывает, - и к себе подходит... - Вздохнув,
Максим Петрович просто говорит: - Вторая ведь это у меня семья.
Я молчу, чувствуя, что любой вопрос может прозвучать сейчас бестактно.
Максим Петрович садится, закуривает, желтый огонек освещает на мгновение
его лицо.
- А все война... Говорил я ведь тебе - на Украине жил. Председателем
также работал, голова - по-украински... Хозяйство у нас доброе было, народ