"Николай Михайлович Почивалин. Сибирская повесть" - читать интересную книгу автора

придут они - спасибо тебе за такое скажут? Да у них, - говорит, - кусок
этот, кроме которого видеть ты ничего не хочешь, - поперек горла
повернется, если они про такое узнают!"
Отчитал вот так, как мальчишку, потом сел на лавку, головой покачал:
"Мягче, - говорит, - Максим, к людям:
надо. Раз у самого горе, то и к людям сострадание имей".
И знаешь ведь: на пользу пошло. Нашел я этой разнесчастной соломы,
крышу покрыли, муки да отрубей ребятишкам выписал, а через месяц мужик ее
мпе письмо с фронта: благодарит. Уши мне тогда словно надрали - от стыда
горят!..
Не думай, что только со мной он таким непреклонным был. Ого! Если он в
чем утвердится - против любого пойдет. "Кровь, - говорит, - из носу, а на
своем, коль прав, глыбой стой!" Так и действовал. Всыпали тогда мне за
Карла-то нашего, - что бригадиром я его провел да трудодни, дескать,
транжирю, - запряг мой Осипыч - да в райком. А секретаря нашего в районе,
знаешь, как звали? "Я сказал!" Весь он тут и есть. Не устоит, думаю,
против него Осипыч, греха только наживет. И что ты думаешь? Под вечер
вернулся, лоб от кашля мокрый - растрясло его, а посмеивается: "Все, -
говорит, - в порядке, пускай Карл работает спокойно". Как уж он этого
нашего "Я сказал!" уломал - диву даюсь. Да ведь и то подумать: в партию
Иван Осипович еще на колчаковском фронте вступил, самый старый коммунист в
районе - это тебе не шутка!
Про секретаря-то я потом тебе расскажу - и мне с ним схватиться
довелось, а сейчас - к слову только. Не забыл он, наверно, разговора с
нашим Осиповичем. Раза два. как встретимся, намекал: "Парторга, товарищ
Мельников, другого вам надо. Устарел Седов". - "Что вы, - говорю, -
устарел! Хворый он - точно, а пороху в нем еще на двоих, любому прикурить
даст". Секретарь хмурится: "Партийно-массовая, - говорит, - работа у вас
запущена". - "Да нет бы вроде, - говорю. - Заседаем - это правда ваша -
мало, а работа ведется. Идет наш парторг по селу - каждый к нему с советом
или с вопросом; вечером, - говорю, - на крылечко вышел - один за другим,
смотришь, а облепили его, самый разговор по душам.
Вот она, дескать, массовая работа и есть. Не плановая, - говорю, -
конечно, может, ее в протоколах и не отметишь"
а результаты налицо". Так и отстал до поры до времени...
Многому, в общем, научил он меня, Иван Осипович, парторг наш
бессменный!.. Чужим горем горевать, чужой радости радоваться. И этому
научил: "Кровь, мол, из носу, а за правду стой". Поговорка это у него
такая была, вроде первой партийной заповеди. А так-то он в жизни был
человек негромкий, ласковый. Приедет дочка на каникулы - Осипыч так и
светится. Я тебе, кстати, не сказал: дочка-то его - жена моя нынешняя,
Надя...
- Надежда Ивановна?
- Она. Второй год тогда в институте училась. Не хотела сначала - в
колхозе работать собиралась, война.
А отец настоял. Войне, говорит, не век идти, кончится - учителя еще
нужней будут. Приедет она вот так на несколько деньков - у нас вроде
праздника. Карл Леонхардович первый огурец или там зеленое луковое перышко
расстарается, я - все, что на месяц из продуктов положено, зараз на
квартиру тащу. А про отца и говорить нечего - на глазах молодел. Не думай,