"Николай Михайлович Почивалин. Сибирская повесть" - читать интересную книгу автора

колчаковцы, ограбив крестьян, угоняли огромное стадо.
Вдруг одна из коров, круто свернув с дороги, легко перемахнула
неглубокую канаву, огораживающую сад, бросилась в чащу.
Старик не успел еще понять, в чем дело, как голодные животные начали
ломиться в сад. Он закричал, бессильно нахлестывая хворостиной по тощим
бокам животных; упал, сбитый с ног, поднялся и снова упал. Позади трещали
ветки, деревья.
От дома, размахивая палками и крича, бежали жена, сноха и даже
шестилетний внучонок. Они пытались остановить, повернуть коров и ничего не
могли поделать.
В сад вваливалось голодное и ревущее полуторатысячное стадо, а у
обочины дороги, зажав между коленями короткие английские винтовки,
покуривая и посмеиваясь, сидели солдаты.
...Я даже, кажется, слышу надтреснутый прерывистый голос: "Мать,
похорони... в саду..."
Непросмотренными еще остаются "памятные тетради"
садовода, стопка писем да несколько журналов, испещренных характерно
четким почерком... Какое-то время я сижу неподвижно. Комнаты музея не
кажутся теперь пустоватыми: они плотно заселены минувшим. Стараясь
почему-то не скрипеть ботинками, выхожу на крыльцо, на два оборота
поворачиваю в двери ключ.
Солнце склоняется к закату, сейчас оно повисло над садом и, кажется,
вот-вот сорвется в его густую зелень.
По-прежнему постукивает под обрывом движок, и его ровные хлопки на
какое-то мгновение возвращают к действительности. Все так же жарко; между
деревьями мелькает чья-то фигура; я пытаюсь разглядеть, не Карл
Леонхардович ли это, и тут же равнодушно отворачиваюсь. А что мне сейчас
до него? Обычный, каких множество, человек...
Не зная зачем - для того ли, чтобы избавиться на время от переполнивших
меня впечатлений, наоборот ли - для того, чтобы не растерять их, - я
забираюсь в самый дальний угол сада. Ощущение такое, словно сейчас ветви
раздвинутся и на поляну, озабоченный и быстрый, выйдет человек в холщовой
рубахе, чем-то очень похожий на старого Льва Толстого.


2


- Вы, значит, приезжий и есть?
Я вздрагиваю, оборачиваюсь.
Коренастый человек в защитном кителе, синих галифе и хромовых сапогах
изучающе смотрит на меня черными неулыбчивыми глазами. Его крупная голова
тщательно, до блеска, выбрита, чисто выбриты щеки и тяжелый подбородок, и,
наверно, поэтому на загорелом лице так резко выделяются брови - настолько
черные и широкие, что в первое мгновение они кажутся ненастоящими.
- Ну что ж, - мельком взглянув на редакционное удостоверение, говорит
он, - давайте знакомиться. Мельников, Максим Петрович. Председатель
колхоза "Сибиряк"...
У него большая сильная рука, крепкое, энергичное пожатие. Мне это
нравится: не люблю безвольных, вялых рук.