"Николай Михайлович Почивалин. Ольга Ивановна (рассказ)" - читать интересную книгу автора

"А шут его знает... Больно, конечно. Все время больно, надоело уже... Я
вот что спросить тебя хочу. Почему так? Раньше я вроде совсем ни о чем не
думал. Жил, и все. А теперь думаю, думаю... Поумнел, что ли?"
И усмехается.
Я-то понимала: боль за него думала и думать велела.
Начала что-то рассказывать - он свое:
"Знаешь, о чем думаю?.. Зачем я все-таки был рожден? Неужели только для
того, чтобы пятерых фрицев на тот свет отправить? И для этого меня
растили, учили?
Маловато вроде..."
Не понравились мне его думки. Глупости, мол, говоришь. Поправишься,
война кончится, и сделаешь ты все, что человеку на жизнь отпущено. Для
этого, говорю, и воевал ты.
"Подойди, - просит, - ко мне".
Подошла.
Заглянул он мне в глаза и удивился.
"А ты, говорит, оказывается, и правда веришь, что я выживу. Только это
у тебя от доброты, а не от опыта..."
Сбегала в другие палаты, вернулась - лежит тихий, не пошевелится даже.
Уснул, думаю. Нет - только вошла, голос подал:
"Ты, Оля?"
"Я", - говорю.
"Посиди со мной. Когда ты тут, легче мне".
Села, руку ему глажу - притих он, потом вдруг спрашивает:
"Оль, а ты любила кого-нибудь?"
"Нет, - говорю. - Был один мальчишка в школе - вроде нравился. А теперь
редко и вспомню когда".
"И я, говорит, не любил".
Помолчал немного и опять с вопросом. Да с таким, какой ни один парень
девушке задать не отважится, чтоб по щеке не схлопотать. А он спросил -
словно понимал, что ему сейчас все можно, и я не обижусь.
"А так, - говорит и замялся немножко, - ну, без любви... ни с кем у
тебя не было?"
"Дурашка, - отвечаю, - конечно, не было",
"И у меня, говорит, не было..."
Первый раз тогда почему-то почувствовала, что не жилец он. Отдежурила
смену - и прямиком к главврачу, А она у нас замечательная была - сейчас
профессор, в Ленинграде работает. Маленькая, быстрая такая. Изпод белой
шапочки - волосы седые. Глаза по виду строгие-строгие, а очки снимет - и
вовсе они у ней не строгие, а добрые, грустные. Прибежала к ней - так и
так, говорю, плохо Опарину. Затосковал он, делать что-то надо. А она меня
в упор прямо: "Влюбилась?" - "Что БЫ, говорю, какая уж тут любовь -
человека жалко!" Сняла она очки и головой покачала. "Эх, девочка, девочка.
Всем, кто в госпиталь работать идет, надо бы искусственное сердце
вставлять. А оно у нас, на беду, человеческое. Да еще хуже того -
бабье..." Вздохнула, надела очки и строго так: "Иди отдыхай. За Опариным
следим, делаем все возможное. Понятно? Ну, марш, марш!"
Прибежала домой; выходить-то мне на сменку утром, а я подремала да к
вечеру опять в госпиталь. Словно сердце чуяло - нужна я ему буду. Лежит
безучастный какой-то, в потолок, ничего не видя, глядит. Прежде-то, как я