"Николай Михайлович Почивалин. Моя сберегательная книжка (рассказ)" - читать интересную книгу автора

голову обрушивается целый град новостей: "Этот в Куйбышеве", "А этот на
Дальнем Востоке, в Хабаровске", "Сашка Сухарев тут, учителем работает,
жалко только - в район уехал", "А Андрюшка в Пензе - не встречал разве?.."
Это все о наших ребятах, с которыми мы вместе с Алексеем учились здесь в
начальной школе. Алексей вернулся с фронта с искалеченной левой рукой и
сейчас работает в колхозе. А есть новости и грустные. Особенно ошеломляет
меня, что на фронте погибли братья Лаботины - Шура и Женя - оба сразу!
- А мать где?
- В Кочкарлее, - говорит Лешка. И бросает на меня быстрый взгляд. -
Собираешься туда, что ли?
- Конечно, Леша.
- Ну вот и увидишь...
Некоторое время мы идем молча; оценив деликатность моего по внешнему
виду грубоватого дружка, я вспоминаю едва ли не о самом главном:
- Да, а Марья Николаевна как?
- А вот сейчас сам посмотришь, - усмехается Лешка и сворачивает к
чистенькому, с палисадником, дому.
Поднявшись на крашеное крыльцо, раза два-три Лешка стучит в дверь
согнутым пальцем, затем запросто, посельски, кричит:
- Марь Николавна-а!
Дверь раскрывается, маленькая старушка, с полными, раскроенными
многочисленными морщинками на затейливые ромбики и треугольнички щеками,
строго баском спрашивает:
- Ну что тебе, Алексей? Виделись нынче вроде.
- Вот, привел, - выдергивая меня из-за себя, объявляет Алексей и
довольно ухмыляется. - Не узнаете?
- Здравствуйте, Мария Николаевна, - говорю я, смущенно комкая шляпу.
В руках у Марии Николаевны книжка, заложенная указательным пальцем;
прищурившись, она секунду-другую пристально вглядывается в меня острыми
дальнозоркими глазами и хлопает себя книжкой по боку. - Не узнаю что-то...
Я называюсь, книжка шлепается на крыльцо, строгий басок моей старой
учительницы ломается, становится незнакомым и тонким:
- Коленька!..
Она обнимает меня, целует, ее маленький сухой рот подергивается.
И тут же, словно устыдившись минутного порыва, она отстраняет меня,
бранчливо говорит:
- Слыхала, слыхала, что книжки пишешь. А небось мне вот не привез,
старухе-то?
- Не привез, Мария Николаевна, - покаянно признаюсь я, ругая себя в
душе самыми черными словами.
- Ну и бессовестный! В следующий раз не привезешь - на порог не пущу!
Ладно уж, не езди - прислать-то не забудь!..
Выговорив, Мария Николаевна снова окидывает меня добрыми сияющими
глазами, сокрушается:
- Постарел, Коля, постарел... А я ведь тебя вот таким помню, -
показывает она себе по плечо. - Орел-парень был! Председатель учкома!
Помнишь, как мы с тобой на кустовое совещание в Кочкарлей ездили?
- Помню, Мария Николаевна, - смеюсь я. - Вернулись мы с вами, встал я
на вашу кафедру - перед ребятами отчитываться, сказал: "товарищи", а что
дальше говорить - не знаю. Спасибо, что вы тогда выручили, сами обо всем