"Николай Михайлович Почивалин. Жил человек (Роман по заказу)" - читать интересную книгу автора

Два месяца преподаватели и воспитатели живут в общежитии на казарменном
положении, семьи навещают по выходным. Тиф ликвидирован. С осени в детдоме
силами воспитанников ставятся спектакли "Весенняя сказка" и "Жена ямщика",
даются концерты музыкального кружка, которые посещают местные жители.

1924 год. В детдоме создано подсобное хозяйство, имеется несколько
коров, три лошади, выделен земельный участок. Воспитанники охотно работают
на огороде и в поле. Построена баня.

1927 год. Детский дом передан в ведение отдела народного образования.
Значительно улучшилось снабжение. Дети имеют по две смены постельного и
нательного белья, верхнее пальто из хлопчатобумажной ткани, обузь кожаная
и брезентовая. Валенок еще не было.

1931 год. Неподалеку от Загорова ликвидирована бандитская шайка.
Отобранные золотые кольца переданы детдому, на них в пензенском торгсиые
куплено 250 метров ситца - на платья для девочек - и сахар...
Да!.. Закуриваю и пытаюсь мелкими ребячьими шажками ходить по номеру, -
отведенного пространства но хватает на два обычных нормальных шага. Больше
всего трогает, волнует вот это - "валенок еще не было" и что на отнятое у
бандитов золото купили ситец на платья для девочек. Дело даже не в том,
что такого не придумаешь, - предельно короткие строчки поражают своей
простотой, скрытой в них суровой нежностью.
У каждого бывают моменты, когда нужно с кем-то поговорить. Выложить,
что гнетет либо переполняет тебя, от чего-то уйти, в чем-то утвердиться
или, наоборот, окончательно разувериться, либо еще по какой-то подобной
причине. В таких случаях литератор и берется за перо - ибо его работа и
есть вызванный внутренней потребностью разговор с читателем.
Не знаю, для кого как, для меня понятие "читатель"
никогда не было отвлеченным, а совершенно конкретным:
я всегда адресуюсь к своему поколению, к своим сверстникам. Людям
рождения двадцатых годов. Получившим в тридцать пятом - тридцать седьмом
комсомольские билеты. Оставившим свою юность - как штатскую одежду - на
призывных пунктах сорок первого. У которых сейчас седина да лысины, под
глазами - нередко из-за нездоровых почек - натекают мешки, но в груди у
которых бьется по-прежнему молодое сердце. Всякий пишущий, по моему
глубокому убеждению, должен писать свое время.
Исторические полотна и фантастика только подтверждают это: и в далекое
прошлое и в еще более далекое будущее историк и фантаст вглядываются с
позиций нынешнего.
...Все это, наверно, читается долго, - как ощущение, как мысль
проносится мгновенно. Прислушиваясь к тишине - угомонилась, утихла
районная гостиница, - я кладу на стол, под ровный круг света бумагу и
наискосок, развешивая над ней облака табачного дыма, пишу:


ПИСЬМО МОЕМУ ЧИТАТЕЛЮ


Дорогой друг!