"Иван Григорьевич Подсвиров. Синие скалы " - читать интересную книгу автора

Медленно надвигаются на нас длинные и низкие амбары, от которых несет
молодой, недавно засыпанной пшеницей, потоп тянется высокая ограда база,
За ней, дыша пережеванной травой и сеном, сонно топчутся, мычат быки. Два
из них спят и, наверное, не догадываются, что сейчас их выгонят из база,
такого теплого и уютного, и долго заставят топать по старой дороге в горы,
над которыми мигают загадочные звезды...
Впереди малиново зарделось окно сторожки, и мы пошли на ее немигающий,
ровный свет. Взлаяли собаки, чья-то рука отодвинула краешек матерчатой
красной занавески. Отец, убыстряя шаг, предупредительно отозвался:
- Свои! Свои!..
Хлопнула дверь, на пороге, простудно-сипло кашляя, показался сторож по
прозвищу Косорукий, напарник Леонтия. Он, видно, угадал отца, потому что
не стал дожидаться и выпытывать, кто идет, повернулся к нам спиной,
успокаивая рычащего пса, который сидел в сенях на задних лапах,
настороженно и злобно сверкая из тьмы глазищами.
- А я уж думал кобеля пущать, - провожая нас в тепло сторожки, сказал
Косорукий. - Он у меня за главного среди собачья, в сурьезные моменты
работает... Ну, подь! - доверительно прикрикнул он на пса, вошедшего вслед
за нами в жилье. - Знай свое место. Тут я пока главный. - Косорукий
улыбнулся двумя черными точками глаз из-под насупленных, мрачноватых
бровей, отворил дверцу плитки и стал кидать в топку березовые поленья.
Белая кора жарко схватывалась синеватым огнем, шипела и коробилась.
Косорукий ловко управлялся левой рукой, а правая у него, будто плеть,
недвижно висела вдоль туловища.
В углу на жестком топчане спал, укрывшись по плечи худым кожушком,
скотник дядя Ермолай, мой крестный отец. Одно время после войны он
торговал в магазине и, бывало, по вечерам являлся к нам с бесценной
горбушкой черного хлеба. Хитро и гордо подмигивал, клал ее на стол с
шутливыми словами: "У зайца по дороге отнял!" Сколько было радости при
виде этой горбушки! Невыразимо вкусный, дразнящий запах распространялся от
нее, заполняя всю комнату. Но надо было иметь терпение и дождаться ужина,
чтобы получить свою долю... Дядя Ермолай человек по природе тихий,
добрый... Последнее людям отдаст.
- Рановато схватились, - сказал Косорукий. - Глянь, как густо стемнело
кругом. - Он кивнул на окно. - Тьма, хоть глаза выколи.
- К рассвету, значит... А на зорьке ехать веселее, путь вроде короче.
- Так-то оно так, - замотал нечесаной головой Косорукий. В непонятной
задумчивости он уставился в огонь, по-гусиному вытянув шею с мелкою сеткой
морщин, потом спросил не оборачиваясь: - А на поминки не пойдешь?.. Я уж и
Леонтия предупредил.
- Как же не пойти, - быстро ответил отец с оттенком беспокойства. -
Покойница мне не чужая. Родная тетка!
Да и славная была женщина. Пойду, беспременно пойду.
Не я буду.
- Ну давай, - вздохнул Косорукий. - Дуй по холодку... Да помни:
дорога-то гремучая. Вдруг не обернешься к поминкам.
- Успею. Кровь из носу, за два дня обернусь... Буди кума, - сказал
отец. - Быков надо взять.
- Нехай храпит, - Косорукий поднялся, передернул для бодрости сухими,
костистыми плечами, накинул на них длинный прорезиненный плащ и пнул ногою