"Михаил Петрович Погодин. Нищий" - читать интересную книгу автора

Никто у нас в деревне не мог на нее пожаловаться - словом, сказать тебе,
барин, по сердцу пришлась мне Алексаша. Я начал ласкаться к ней: в лес ли
пойдет она в воскресный день по ягоды с подругами, я как тут; в хоровод ли
выйдет поплясать - поспел и туда, и всегда находил случай сказать ей
что-нибудь ласковое, приятное, - из города никогда не ворочался без
гостинца; либо ленту, либо повязку, что-нибудь принесу моему другу. И она
полюбила меня, - я заметил что всегда, бывало, на ней моя запонка; моя лента
всегда в косе развевается; никогда не проходил я мимо их дома без того, чтоб
она меня не увидела из своей светлицы и не сказала мне: "Здравствуй, добрый
молодец!" - "Ах, здравствуй, красная девица!"
Слезы полились градом из глаз моего нищего при сих словах. Он замолчал:
воспоминание об утраченном счастьи теснилось, кажется, в скорбную его
душу... ему хотелось пожить еще, подышать тою благодатною жизнью, которая
доставалась в удел ему. Мысли перелетали по лицу его. Мне было жаль
выкликнуть его из этого мира воображения, который один остается в утешение
для несчастных, и я молчал, смотря на него с состраданием.
Наконец он опомнился и начал продолжать свою повесть:
- Все наши деревенские спознали про любовь мою: товарищи начали
говорить мне, что зевать нечего, что должно поговорить с Алексашею, да и
сказать родителям, чтобы они начинали свататься. Я решился сделать по их
совету. - Это было пред первым Спасом [3], - малина давно уже поспела.
Обыкновенно по праздникам хаживали мы, парни и девки, из деревни, ватагою
человек в двадцать, в лес по ягоды, - пошли как-то и тогда. Я не покидал
Алексаши. - Слово за слово, мы заговорились с нею и отстали от своей
гурьбы... никого не слыхать было около нас. Время было жаркое, полуденное, -
ветерок затих, - ни травка, ни листик не шевелились, только под кустиками
кое-где провевала прохлада. Усталые, мы сели на траву. Солнце пекло нас, как
будто огнем обдавая, а в сердце у меня был огонь еще горячее; я насилу
переводил дыхание, сдерживал себя и молчал... Алексаша также молча разбирала
малину и украдкою взглянула на меня такими глазами, такими глазами, что я
почти вышел из себя и, исступленный, бросясь к ней на шею, воскликнул:
"Милый друг мой! Любишь ли ты ме..." - "Ay! ay! ay! ay!" - послышалось в
стороне. Алексаша тотчас вскочила, но ответ ее был уже на устах моих: она
поцеловала меня горячо, горячо. Знал и я счастье на сем свете! Мы скоро
пристали к своим, а возвратясь домой, я тотчас пошел к батюшке и матушке.
"Благословите меня, родные. Я нашел свою суженую". Старики расспросили меня
и согласились. Начали свататься с старостою и старостихою. Дело шло хорошо.
Положили и время, в кое играть свадьбу. Алексаше начали готовить приданое.
Сельские девушки сбирались уже к ней и пели свадебные песни. Батюшка
достраивал мне новую избу. Съездили мы в поезде к невесте с дружками, с
дядьками и поддядьками. Алексаша по нашему обычаю сидела в своей избе,
накрытая длинным полотенцем, в кругу своих подруг, которые пели величальные
песни, сидела наклонившись и никуда не глядела. Подле нее посадили лучшую
красавицу из нашей деревни. И вспоминать мне это весело! Как скоро я вошел в
избу, ко мне подвели их обеих и велели узнавать невесту. Я узнал ее, и
дружка заставил нас поцеловаться, невестины родители благословили нас. Тут
начали дариться, и велели нам сесть за девичий стол, а поезжие [4] сели за
большой стол. Батюшка и матушка угощали их своим привезенным вином и хлебом.
Когда первый стол был кончен, тогда невестины отец и мать посадили
нареченного зятя за большой стол со всем поездом и начали угощать их уже