"Михаил Петрович Погодин. Преступница " - читать интересную книгу автора

Трофимовна, я тотчас выпущу его, и следа не останется. Теперь же к вечеру.
Согласись, родная. Здесь ничего нет зазорного". Я не успела выговорить еще
ни одного слова, как голос матушки послышался в передней; няня, видя мою
нерешительность и не ожидая уж моего ответа, потащила молодого человека,
который смутился не меньше нашего, к кровати, приподняла перину и, велев ему
лечь туда, закрыла его, задернула занавес и стала оправлять что-то. В эту
минуту входит матушка. Видя меня у дверей бледную и дрожащую, она удивилась
и стала спрашивать о причине. Я не могла сказать ничего и заикалась. "На
улице под окошком упало что-то шибко, - подхватила няня, - а Настасья
Львовна испугалася". Матушка тотчас бросилась к образной за богоявленскою
водою, накрыла меня чистою салфеткою, стала вспрыскивать, тереть виски,
поить. Я наконец опомнилась, и она, перекрестив меня, оставила под надзором
няни, а сама ушла к себе приготовлять ужин. "Ну вот бог и помиловал нас, -
сказала няня мне тихо, пока слышна была матушка в своей комнате, - спасибо
тебе, родная, во всю жизнь мою не забуду твоей милости: ведь меня со свету
согнала бы хозяйка, если б узнала о моей вине. - Ах, господи! другу и
недругу закажу пускаться на такие страсти. Как было я перепугалась. Вот -
Анна Трофимовна ушла теперь и долго не выйдет из кухни, и гость наш
скроется. Ну, вылезай-ка, добрый молодец, поскорее. Ведь тебе, чай, жарко
под такою обузою... Ей, слышишь ли?" - Ответа нет. - Она отдернула занавес,
дотрогивается рукою до него, говорит громче. - То же молчание. - "Неужели он
уснул со страху?" Няня начинает толкать, будить его. Он не слышит голоса,
лежит без движения. Няня поднимает перину... "Господи! он задохся!" -
восклицает она, увидев, что купец не дышит. "Пропали мы!" - Я подбегаю к
кровати и вижу: молодой человек лежит весь красный, покрытый потом, в
багровых пятнах, глаза навыкате, налились кровью, рот разинут, грудь
поднялася, руки в тоске разметанные. - Я залилась слезами, забыв о своем
положении, видя ужасный конец добродетельного юноши: за тем-то приходил ты
сюда! И я, несчастная, была причиною твоей смерти. "Настасья Львовна,
слушай, - сказала мне твердым голосом няня, истощив все средства привести
его к жизни, - мы погибнем обе. За собой я не гонюсь. Так, видно, и быть,
коли злой дух навел меня на грех. Мне и без того недолго уж остается жить на
свете. Но мне жаль тебя. Какое бесчестье тебе и твоему роду, если найдут
мертвое тело на твоей кровати, поведут тебя к допросам. Отец Николая
Петровича не оставит без исследования смерти единородного сына. Твои
родители умрут с печали. Пожалуй, - я приму вину на себя. Но поверят ли мне?
Не подумает ли всякий, что меня подкупили к такому показанию для того, чтоб
покрыть твой грех, спасти тебя от казни? Кто женится на тебе, кто будет
смотреть на тебя, не отворачиваясь, после такого позорного дела? А ты еще
слыла монахинею. Видишь, какая тревога поднимется!.." Я слушала сии слова с
глубоким вниманием и чувствовала, что она говорила правду, которая ядовитой
ржавчиной проедала всю мою внутренность... "Но я придумала средство спастись
нам без шума и с честию..." - "Какое?" - спросила я стремительно. - "А вот
какое: мы живем близко реки. Теперь же вода прибыла после дождей, я
поклонюсь нашему дворнику, Симиёну, и подкуплю его. Ночью, когда все
улягутся спать, он придет сюда, возьмет тело и стащит чрез сад в воду. Все
равно лежать ему, моему голубчику, в земле или воде: его ведь не
поднимешь. - После же Семиён должен будет молчать, потому что иначе и сам
пойдет под кнут. - Согласна ли ты?" - "Няня, ты меня губишь". - "Нет,
родная, я спасаю тебя. Рассуди сама. Перед богом весь этот грех мой: я