"Михаил Петрович Погодин. Преступница " - читать интересную книгу автора

привела сюда человека, я уложила его под перину, под которою он задохся, я
спроважу его в воду. Ты ни в чем не виновата. На что ж тебе перед людьми
казаться такою? - Ты будешь молчать только о том, что я делаю и за что
все-таки буду отвечать перед создателем. Великий ли это грех? Если ты
скажешь, то согрешишь больше: ты погубишь, говорю тебе опять, и меня, и
себя, и отца, и мать, и род свой, без всякой пользы перед людьми и богом". -
"Делай, что хочешь, губительница. Тебя сам дьявол научает", - сказала я и
побежала стремглав из дома в сад. Няня оправила постель по-прежнему, пошла к
дворнику и в самом деле уговорила его за сто рублей выручить ее из беды. Без
меня уже, когда я, воротясь из саду и отужинавши с родителями, осталась
слушать их рассказы о новых свадьбах в городе, о которых узнали они в
гостях, дворник и няня сделали свое дело. - В первом часу, трепещущая, вошла
я в свою комнату, и няня с торжествующим видом рассказала мне об успехе
своего предприятия. "Во имя отца и сына и святого духа обещаюсь я, - сказала
она, - сходить пешком в Киев и к Соловецким чудотворцам и помолиться о моем
преступлении. Ты же, мое дитятко, будь спокойна. - Сам бог тебе помогает и
добродетельную твою душу, честное имя уберегает от людской клеветы и
напраслины. Без его соизволения нам никак не удалось разделаться бы так
счастливо". - Но мертвец мне все мерещился, и я горько плакала и рыдала и не
могла лечь во всю ночь на виновную постель свою.
На другой день разнесся слух в городе, что такой-то купеческий сын
пропал; на третий рыбаки нашли его тело в версте за городом вниз по течению
реки - и все подумали, что несчастный утопился с тоски по мне. Да, точно, я
утопила его. - Прошло несколько времени. Дворник, на которого я боялась
взглянуть, и бегала, завидя издали, отошел от нас, прогнанный батюшкою за
неисправность и леность. Няня по обещанию ушла на далекое свое богомолье. Я
мало-помалу возобновила обыкновенные свои занятия, старалась более
углубляться в размышление. Чрез несколько времени во мне осталась только
некоторая робость, иногда задумчивость беспредметная; в сии-то последние
минуты страшное происшествие представлялось в моем воображении, и я
приходила в трепет.
Но наконец я успокоилась почти совершенно, не переставая, однако ж,
лить слезы об несчастном юноше... вдруг сказывает мне горничная девушка
вечером, что меня спрашивает кто-то у задней калитки. Я пошла, и вижу
высокого мужика, широкоплечего, с свирепым взглядом, раскрасневшимся лицом,
в изодранном кафтане. Боже мой! кого я узнала! Это был дворник, пьяный. "Ну,
сударка, я пришел к тебе в гости" ... "Дерзкий! как смеешь ты говорить так
со мною?"... - "Тише, голубушка, разве забыла ты, что весною я спас тебя от
кнута и поселения". - "Что ты говоришь? Я не знаю. Это нянин грех". - "А
няня говорила - твой. Ну, да вы сочтетесь с нею, люди свои, мне дела нет; ты
дай мне только теперь денег, святая душа на костылях, - коли хочешь, чтоб я
молчал и не донес сейчас на тебя в суд". - Что мне было делать? Как могла я
оспорить злодея, которому выгодно было не верить мне? Няни не было в городе,
и она не могла воротиться ближе года. Я решилась, щадя честь свою и
родительскую, не начинать тревоги из требования, которому легко
удовлетворить было можно, не оглашать дела, к счастию, сокрытого и забытого,
и отдать дворнику свои карманные деньги. "На, - сказала я ему, принеся их из
дома, - возьми все, что у меня есть, и не знай меня больше". - Он ушел.
Домашние, видевшие меня у калитки, подумали, что я подала милостыню ему или
послала ее с ним какому-нибудь нищему семейству, как делывала часто, и