"Радий Погодин. Я догоню вас на небесах (Повесть)" - читать интересную книгу автора

У дверей стоял ефрейтор в новенькой зеленой фуражке с новехонькой
самозарядной винтовкой Токарева. К стволу примкнут штык-кинжал. Рожа у
ефрейтора наглая, стоечка хозяйская, как у осодмиловца на танцплощадке.
- Вот это хват, - сказал упрямо-медленный Егор. Перевалился через
борт и подошел к ефрейтору. Тот штык перед собой выставил. И так это
невежливо Егору:
- Назад!
- Сразу и назад. Мы - победители, желаем дворец осмотреть. Ты
глянь-ка, глянь, какое небо - это же куст сирени, его господь нюхает.
- Сказано, назад! Капитана позову. Вы уже осматривали.
- Осматривали один раз. А ты, значит, за нами потихоньку по-за
кусточками. На полусогнутых воюешь? Сохраняешь себя для крематория?
- Иди - стрелять буду!
- Стрельнешь - они тебя в эту дверь вколотят по крошечкам, по атомам,
- Егор кивнул на нас. - Похоже, тебя мама от злости родила.
Ефрейтор сглотнул, прижался спиной к дверям, он понимал, что превысь
он какой-то допустимый в его положении уровень хамства - и его
действительно в дверь вколотят. А вот Егор не понимал, - что же такое
случилось? Почему этот ефрейтор перед ним не трепещет? Не восторгается? Не
предлагает закурить? Не чтит?
- А по соплям? - сказал ефрейтору Егор.
- Под трибунал пойдешь.
- Да там же ничего нет, во дворце! Что ты охраняешь, ублюдок?
- Под трибунал пойдешь, - повторил ефрейтор, в голосе его уже
вызревал визг. Сейчас он выстрелит. Не в Егора - в воздух. Прибежит
начальник караула. Мы, конечно, уедем. Но не хотелось. Нам было обидно.
Мы, конечно, были герои. Мы даже понимали что-то, хотя у героев с
пониманием туго, - чувствовали, что у такого вот ефрейтора мы, кроме
злобы, других чувств не вызываем, что этого кота войны, такого гладкого от
сала, сливок, девок, подкармливают и дрессируют на нас, как на мышей, а мы
стоим под подозрением, под приказом об усилении дисциплины в армии вплоть
до расстрела. Мы уже были лишними на войне. Какая там разведка? Зачем?
Рвущийся к победному майскому дню фронт с маршалами, генералами, героями
уже накрывала волна тылов - специалистов, экономистов, искусствоведов,
прокуроров, комендантов и конвойных рот.
Егор психанул вдруг:
- Пустоту охраняешь, сука! А если я вот этой мраморной Диане да по
титькам?
- Валяй, - ефрейтор осмелел снова, заблестел рожей. - Я двери охраняю
во дворец. А статуи хоть разнеси. Мне они тьфу. Вы их катком. Во
захрустят.
У бронетранспортера перед радиатором каток, чтобы можно было
столкнуть и смять что-то, мешающее на пути.
Егор пистолет выхватил из-за пазухи.
- Нас сюда посылали, чтобы мы тут ни-ни, не зашибли, не повредили.
Искусство! Не дай бог! А ты, гниль. Дерьмо собачье. - Егор навел пистолет
на мраморную деву. - Я ее, курву Афродиту. Я, значит, воюю, а эти суки по
кусточкам - и медаль.
Я выкатился из машины, прыгнул Егору на спину. Он долбанул меня
локтем в солнечное сплетение так, что я скорчился под кустом барбариса.