"Радий Погодин. Борьба с формализмом" - читать интересную книгу автора

воспользовались...
На улице Мура долго отдышивалась. Было такое чувство, что она все это
время не дышала.
- Пойдем к Тоське, - предложила она. - У нее и водка найдется. Тоська
девка на ять. У нее все есть.
У Тоськи все было: и высокая грудь, и пунцовые губы, и широкая кровать
с никелированными толстыми гнутыми обводами спинок. Очень надежная, очень
прочная.
Пока Васька приводил в порядок разбушевавшееся Мурино либидо, нагая
Тоська сидела на спинке кровати и играла на гитаре. Когда Васька занимался
прихотливой мелодией Тоськиного либидо, на гитаре играла Мура.
Тоська играла лучше.
Утром барышни, послюнив пальцы, поправили швы на капроне и поскакали на
работу. Васька на Среднем проспекте выпил чаю с баранками.
Дома было чисто, тихо и целомудренно. Васька сел на стул, не снимая
шинели, и задремал. Проснулся от чьего-то присутствия. Открыл глаза -
напротив него, через стол, сидела Лидия Николаевна. Васька отметил в ее
полудетских глазах слезы.
Он улыбнулся ей, но она не улыбнулась ему... Не размахиваясь, залепила
ему пощечину. Как раз на этом волейбольном хлопке дверь отворилась - вошел
Сережа.
- Что тут у вас? - спросил он тревожно.
Лидия Николаевна отмякла, снова стала беспомощной, беззащитной,
бледно-розовой с подкожной трогательной голубизной.
- Как хозяин должен я гостью поцеловать в щечку? - сказал Васька. -
Или, скажем, в лобик...
- И схлопотал. - Сережа засмеялся радостно так. - И от меня можешь
схлопотать. В лобик. - Далее Сережа объяснил, что и колбасу польскую, и
сдобные булки они вчера съели, а вот бутылку портвейна не тронули.
- Молодцы. - Васька шинель снял. - Давайте по стакану на ход ноги. - Он
снова шинель надел, спросил Сережу: - А ты что не на работе? Ты должен быть
в храме искусства. - Васька повертел бутылку портвейна в руках, сунул ее в
карман.
- Мы вместе с Лидой пойдем, - сказал Сережа. Он был очень высок, очень
снисходителен, очень плечист и лобаст - такой крутолобый. - Я ей все покажу.
Васька ухмыльнулся, но криво. Зрение его заполнилось небом с летящим
ввысь, раскинувшим руки солдатом. Солдата этого, Алексеева Гогу, Васька
несколько раз пытался писать - получался солдат, ныряющий в воду ласточкой.
- Лидия Николаевна, - сказал он, - видели мы с вами Паньку, когда
кресты загорелись?
- Видели, - прошептала учительница.
- А я, похоже, верить уже перестал. А мы видели...
Васька пошел из комнаты, вдруг смертельно устав.

В определенное время, в определенном месте может произойти некий
случай, о котором местные жители будут говорить в задумчивости и недоумении.
Мол, помним, как же: после войны, когда наломали крестов на немецком
кладбище на дрова для школы, вышел из огня мужик и принялся плясать. Зовут
того мужика Панькой, и его каждый знает. Живет у нас на Реке постоянно.
Иногда уходит, но никогда насовсем.