"Александр Покровский. Бортовой журнал" - читать интересную книгу автора

есть и есть.
Лара следила за тем, чтоб я все подъедал с тарелки, а потом боковым
зрением она проверяла, усердно ли я прожевываю.
Нет, нет, рот я ей при этом не открывал, но она смотрела так, что я сам
ужасно старался.
В этот раз мы приехали в Каджаран только на три дня и только на сбор
шиповника, так что заниматься всякой глупостью- например, обходить
родственников: дядю Армена с тетей Розой и братьев Мартуна, Марута, Борика и
Гасика с их женами - мы не могли.
Мы отправились за шиповником на следующее же утро.
Тетя Тамара и я быстро, как козы, вскарабкались на гору, а Лариса шла
медленно. Потом она и вовсе отстала и села у ручья под дубом.
Иногда до нас доносились ее возгласы оттуда, снизу.
- Тетя Тамара! - орала она, - тетя Тамара!
На что тетя Тамара не реагировала никак, только слегка цокала.
Часа через полтора, когда Лариса все еще нет-нет да и вскрикивала "Тетя
Тамара!", она ей отозвалась. Она сказала: "Э-щщщщи как, тетья Тамара!" - и
это означало "ишачье говно, тетя Тамара!" - после чего мы сошли вниз и нашли
Ларису у ручья.
В обратную дорогу нас пришли проводить все.
На вокзале уже выяснилось, что билетов нет, потому что лето и едут все,
тогда мы вспомнили о милиционере Сулеймане, пошли и сказали ему слова "Дядя
Гамлет". Сулейман после этих волшебных слов нашел нам с Ларисой два
плацкартных билета до Баку.
В вагоне рядом с нами ехала семья азербайджанца. На двух полках он
сумел разместить себя, жену и десять детей. Самый маленький - новорожденный.
Только тронулись в путь, как немедленно разразился скандал. Оказалась,
что у нашего соседа на всю семью только два билета, и они с проводником
бегали друг за другом и очень сильно орали по-своему. Мне перевели.
Проводник говорил ему: где остальные билеты, а тот ему отвечал, что он купил
два места, и не все ли равно проводнику, сколько на них едет народу.
Наконец все успокоились, и тут мы добрались до станции Медживан - там
остановка минут на двадцать, так что можно выйти подышать. Было очень жарко,
и азербайджанка напротив - мать того огромного семейства - совершенно
соловела от жары.
И вот на станции Медживан, где остановка целых двадцать минут, на выход
из вагона идет худая, решительная тетка. Она высоко вскидывает колени, идет
бодро, как солдат.
Доходя до нашего купе, она вдруг останавливается, обороачивается и
бросает кому-то в глубь вагона: "Выйдите-да, воздухом подышите! - после
этого она, продолжая говорить, двигаясь вперед, и... ее глаз встречается со
ступенькой на вертикальной стойке - она влетает в нее со всего маху,
зажмуривается и шипит: "У-ууууууууууууууй, еб твою мать!" - после чего
следует на выход.
Смеялись все. Даже новорожденный.

* * *

Был однажды в одном отделе культуры. Он такой степени затхлости, что
уже никакие крепкие выражения не помогут.