"Владимир Покровский. Самая последняя в мире война" - читать интересную книгу автора

увидела тебя первой, уже не спастись. Аксиома. Прислонился к стене, даже
за лазером не дернулся, все равно конец. Она молчала и не собиралась на
меня нападать.
И я понял: она или умирает, или уже умерла.
Я мог пристрелить ее сразу. Я должен был это сделать, но все подпирал
стенку. Это последняя бомба. Больше не будет. Никогда. И сейчас я ее убью.
Я разрежу ее на мелкие кусочки, а один возьму себе на память. Прибью над
кроватью. Вот что примерно я думал, когда послышался ее голос,
слабый-слабый:
- По-мо-ги-те...
Они с нами не разговаривали: или убивали, или гибли сами. Молча.
Самая последняя в мире война, как любил говорить Клаус.
БОМБА. Я сказала ему "умираю", сказала нечаянно, не думала, что говорю,
это же бессмысленно. Человек молчал. Он прижимался к стене тоннеля, к
толстым и мертвым его проводам, и не шевелился.
- У меня отрезаны руки.
Он кашлянул.
- И топлива нет.
ЧЕЛОВЕК. Она даже не пощады просила - помощи. А я должен был ее
уничтожить. Знал, что должен, но уже не понимал почему.
БОМБА. Человек ответил:
- Не понимаю. Ты что, от меня помощи ждешь?
И наставил на меня лазер.
- Мне нужны руки.
- Я тебя убивать пришел, - втолковывал он.
Что втолковывать? И так все ясно, только очень хотелось жить.
- Достань из какой-нибудь мертвой бомбы топливо и сними с нее руки. Это
легко.
- Боже! - громко сказал человек. - Цой?
Он осветил труп и стал на корточки.
- А... а где лицо?
- Он хотел меня убить, а тогда у меня еще были силы.
- Это Цой?
- Он отрезал мне руки.
- Так, - сказал человек и поднялся.
ЧЕЛОВЕК. Я часто потом пытался восстановить: о чем же таком я думал,
глядя на Цоя? И каждый раз получалось другое. Я столько понапридумывал
всякого о тех своих мыслях, что теперь и не знаю, где правда. Пожалуй, я
думал о том, что они сражались на равных - но Цой все-таки нападал, а она
защищалась - и что мне еще хуже: добивать, когда просят о помощи. Что-то в
этом духе. Скорее всего.
А под конец я плюнул на все, на мир ценой смерти невиноватых. Всякое
живое хочет жить. Аксиома. Одного я тогда боялся: как бы не передумать.
Она сказала мне, где лежит мертвая бомба, и я пошел туда.
БОМБА. Не помню, как он вернулся. Помню, кончилась тишина. Зажгла
фонарь - светит. И он возле копошится.
- Задала мне работы, змея старая.
Я не старая, мне только два года. И не змея. Я - Бомба. Он зря так
сказал. Он хороший, только слишком грубый.
- А что ты будешь делать потом, когда я пристрою тебе руки?