"Владимир Покровский. Парикмахерские ребята (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

видением мира, ей наплевать было на наши неурядицы, на
умников-интеллекторов с их рекомендациями. Федер на ее претензии
добродушно улыбался и отпускал шуточки, дю-А с плохо скрытой досадой кивал
в такт ее словам и смотрел на ее волосы (у нее были тогда роскошные волосы
- это сейчас их Земля "съела"), но под конец злобно говорил "нет", а она
волновалась ужасно и ко всем лезла со своими проблемами, и в конце как-то
так получалось, что по приказу ли, нет ли, но все просьбы ее, даже самые
дикие, ребята старались выполнять. Особенно от нее специалисты страдали.
А больше всего доставалось нам от Галлины. Уже ясно стало: Шестой
Пробор не будет таким удачным, как Пятый. В "белую крапиву", правда, никто
не попал, но троих серьезно ранило упавшим деревом, а деревья здесь -
исполинские, до семидесяти метров, и чудные какие-то деревья, нигде таких
не встречал. Они, во-первых, сбрасывали кору, а во-вторых, у них для
чего-то (никто не может сказать, для чего, вернее - из-за чего) сильно
развиты моторные функции: вытянуло какое-нибудь дерево ветки кверху, а
ветки у него длинные, тонкие, листья в трубочку свернуты; минут через
пятнадцать глядишь - листья уже распущены, все ветки до земли опустились,
переплелись так, что если попадешь туда, то и не выберешься. И дерутся они
еще ветками. Я сам видел.
Один стал мучиться желудком, а это очень плохо, если сразу не
вылечивается. Никто не может сказать наверняка в таких обстоятельствах,
почему это вдруг желудок начинает отказывать: бывает, что от нервов, а
бывает, что и совсем непонятно от чего, а раз непонятно от чего, то и
непонятно, чем кончится. Он стал мучиться желудком, и его отправили на
Землю, и он сделал вид, что ему жалко, что его отправляют на Землю.
А еще восемь человек заполучили на Галлине пигментные пятна. Это,
конечно, чепуха по сравнению с увечьем или, скажем, с больным желудком,
пугает только непонятность, потому что неясно, почему они вдруг
появляются, эти пигментные пятна. Что-то вроде аллергии, так думают. У нас
считается, хотя врачи и смеются над нами, что пигментное пятно предвещает
беды, которые свалятся на тебя в будущем, и мы всегда этому радуемся -
значит, еще не скоро конец.
Время, даже если оно ползет медленно, проходит все равно быстро.
Измочаленные, издерганные, мы дожили до того момента, когда микробщики
говорят: "Готово!", когда береговики могут похвастаться, что все
пограничные биоконтакты жестко оценены (это неправда, никогда еще не
бывало, чтобы каждый сделал к моменту утверждения плана все, что должен
был сделать, это, может быть, и невозможно совсем - просто каждому
надоело, просто каждый сказал: "Хватит!"), когда остальные спецы тоже
начинают отставать от нас с просьбами о помощи, когда математик запирается
у себя в интеллекторной, вызвав у прочих смертных приступ неизменного и
какого-то судорожно-мистического уважения. Даже если математик - дю-А.
"Стрекозы" возвращаются в лагерь, биоэкран усиливается еще одной
двухмикронной пленкой, которая никого уже просто так не впустит и не
выпустит, если не отключить ее специальным кодом - он есть у каждого
куафера, а больше ни у кого нет (я не говорю про Федера - он командир
пробора). Кстати, никогда не мог понять, зачем это перед утверждением
плана пробора нужно усиливать экран. Наверное, глупая традиция, хотя точно
и не знаю: забывал как-то спрашивать, а сейчас вроде и не у кого. Не у
стекольщиков же!